История боярыни Морозовой
Образ боярыни Морозойвой вошел в сознание большинства сограждан как драматичная фигура и символ церковного раскола , запечетленный Суриковым на его картине. Сравнительно недавно появившаяся опера Родиона Щедрина "Боярыня Морозова" следует в той же канве, рисуя Феодосию Прокофьевну вдову боярина Глеба Морозова (в девичестве она Соковнина - одна из первейших красавиц и дочь сокольничьего Прокофия Соковнина, родившаяся 31 мая 1632 года) примерно в том же ракурсе. Но насколько такой портрет историчен?
Семейную жизнь Глеба Ивановича Морозова с первой женой Авдотьей Алексеевной можно было бы назвать счастливой - они прожили душа в душу тридцать лет, - если бы не одно печальное обстоятельство: у них не было детей. Вот почему, когда юная боярыня Морозова родила сына, Глеб Иванович был несказанно рад. У любимого брата Бориса, скопившего немалое состояние, тоже не было детей, сам Глеб Иванович был отнюдь не бедным человеком, поэтому новорожденный Иван Морозов с младенчества сделался богатейшим наследником.
В семье Морозовых царила настоящая роскошь. Причем не только в их московском доме, но и в подмосковных имениях, что воспринималось современниками с удивлением и недоверием. В те времена боярские вотчины имели лишь хозяйственное назначение, украшать и благоустраивать их не было принято.
Впервые старинную традицию нарушил царь Алексей Михайлович: побывав в Европе и повидав роскошные загородные усадьбы, прежде всего в Речи Посполитой, он устроил под Москвой свои имения Измайлово и Коломенское, последнее зарубежные гости называли восьмым чудом света.
Советник Алексея Михайловича, бывший в детстве его «дядькой» и наставником, Борис Морозов тоже с пышностью обустроил свое село Павловское, куда приглашал самого царя.Оно было сделано по типу одной из угорских усадеб. Примеру брата последовал и Глеб Морозов, тоже участвовавший в заграничных походах в числе царской свиты и насмотревшийся на имения разных магнатов. В селе Зюзино, по сохранившимся свидетельствам, по барскому двору разгуливали павлины и павы, а боярыня Морозова выезжала в серебряной карете, запряженной шестеркой породистых лошадей, в сопровождении сотни слуг.
Но даже несметное состояние клана Морозовых - превышавшее царское; например, традиционно считается, что чуть ли не первым темнокожим в российских землях был Ибрагим Ганнибал с братом при Петре, но и у боярыни Морозовой была своя пара "арапов" - это не объяснение, отчего Феодосия выдана замуж за человека много старше ее - Глебу Морозову было за 50! И вот тут существует версия , от которой нельзя отмахнуться, что на красавицу положил глаз сам царь Алексей Михайлович , женатый - он добивался ее отнюдь не в жены. Отказ, закрепленный замужеством, - сделал Феодосию Морозову врагом для уязвленного царя.
После смерти мужа и его брата боярыня Морозова осталась владелицей огромного имения, но не простой вдовой, а «матерой», как тогда говорили, - то есть вдовой-матерью, управляющей поместьями до совершеннолетия сына и сохраняющей для него наследство. Ей самой не нужны были несметные богатства - предчувствуя царскую опалу, она заботилась лишь о счастье сына и стремилась поскорее женить его. Но выбрать подходящую невесту богатому наследнику уже в те времена было трудно: «Которые породою получше девицы - те похуже, а те девицы лучше, которые породою похуже», - переживает любящая мать.
Заботами и печалями боярыня Морозова делилась со своим давним другом, наставником и духовным отцом - протопопом Аввакумом, известным представителем старообрядчества, который не принял церковную реформу патриарха Никона, за что впоследствии был сослан и казнен. Боярыня Морозова полностью разделяла его взгляды и тоже пострадала и приняла мученическую смерть за свою веру.
Протопоп Аввакум был нарочито строг со своей духовной дочерью, хотя в глубине души любил ее, с удовольствием останавливался в ее большом гостеприимном доме в Зюзине и называл «женой веселообразной и любезной». Феодосия Прокопьевна осталась молодой вдовой - ей было всего тридцать лет, и ничто человеческое было ей не чуждо. Она носила власяницу, чтобы избавиться от соблазнов, но и это не всегда помогало, и протопоп писал ей в ответ на жалобы: «Глупая, безумная, безобразная, выколи глазища те свои челноком!» Упрекал он духовную дочь и в скупости, узнав, что она пожертвовала церкви восемь рублей — сумма немалая по тем временам, когда все исчислялось на копейки и полушки, но Аввакум знал о золоте и драгоценностях, спрятанных боярыней от властей: «Милостыня от тебя истекает как от пучины морской малая капля, и то с оговором», - сердито пишет он.
Благодаря сохранившейся в древних литературных памятниках переписке мы яснее можем представить себе характер боярыни Морозовой - она была вовсе не религиозной фанатичкой, какой ее часто рисует предание, а обычной женщиной и матерью, заботящейся о сыне и о хозяйстве, со своими слабостями, достоинствами и недостатками.
В 1665 году царь предпринял попытку, не прибегая к крайним мерам, устрашить боярыню Феодосию, и у нее конфискуют значительные земельные владения, оставшиеся после смерти мужа. Но после заступничества царицы большую часть вотчин Морозовой возвратили.
В январе 1671 года царь Алексей Михайлович женился второй раз - на молодой Наталье Кирилловне Нарышкиной. Феодосия Морозова по своему положению одной из знатнейших женщин при дворе обязана была присутствовать на бракосочетании. Однако она намеренно уклонилась от участия в свадьбе, что стало последней каплей для царя.
К достоинствам Феодосии Прокопьевны стоит отнести в первую очередь силу духа - несмотря на привычку жить в роскоши, она добровольно отреклась от всех земных благ, «отрясла прах» богатства и сравнялась с простыми людьми, тайно постригшись в монахини под именем Феодоры.
Меньше чем через год после принятия пострига в дом Морозовой по приказу царя явился архимандрит Чудова монастыря, а впоследствии Патриарх Московский Иоаким. Он допросил Феодосию и ее сестру Евдокию Урусову и вначале оставил их под домашним арестом, но через два дня боярыню Морозову перевезли под стражей в Чудов монастырь в Кремле. Именно этот момент запечатлен на бессмертной картине Сурикова - но художник изобразил свою героиню гордой, суровой и непримиримой, а ведь ей были свойственны и страдания, и сомнения.
Уже в тюрьме Морозова узнала о смерти любимого сына и убивалась по нему так, что протопоп Аввакум в письме опять сделал ей внушение: «Не кручинься о Иване, так и бранить не стану». Из страдалицы за веру старались сделать святую, и летописец, в угоду житийному канону, говорит, что с дыбы опальная боярыня «победоносно обличала» своих мучителей. Однако гораздо более правдоподобным выглядит тот момент, когда боярыня заплакала и сказала одному из палачей: «Сие ли христианство, ежели человека мучить?»
Царские подручные предложили сжечь раскольниц, но бояре не дали согласия на казнь знатных узниц. Тогда их начали истязать. Женщин поднимали на дыбу, а затем бросали обнаженными спинами на лед.
Не сломив приверженность старой вере, подручные царя заключили Морозову в Новодевичий монастырь. Вся знать Москвы потянулась туда, чтобы своими глазами увидеть «крепкое терпение» боярыни. Царь решает убрать сестер Соковниных подальше от столицы, сослав их в Боровск.
После пыток на дыбе несчастную боярыню мучили голодом, и она взывала к своему стражнику: «Умилосердися, раб Христов! Помилуй мя, даждь ми калачика!» Потом она просила хотя бы «мало сухариков», хотя бы яблоко или огурчик - но все напрасно.
Царь не хотел устраивать публичную казнь боярыни Морозовой и Евдокии Урусовой, поскольку боялся, что народ будет на их стороне, и обрек женщин на медленную, мучительную смерть от голода. Даже после смерти они находились под стражей - из опасения, что старообрядцы выкопают их тела «с великою честию, яко святых мучениц мощи».
Сестер похоронили тайком, без отпевания, завернутыми в рогожу, внутри Боровского острога. Скончалась боярыня Морозова в ночь с 1 на 2 ноября 1675 года. После ее смерти все несметные богатства и поместья Морозовых отошли государству.
В 1682 году Фёдор и Алексей Соковнины, братья Феодосии Морозовой, положили на место захоронения своих сестёр белокаменную плиту с надписью:
« Лета 7184 погребены в сем месте: сентября в 11 день боярина князя Петра Семеновича Урусова жена ево, княгиня Евдокея Прокофьевна; да ноября во 2 день боярина жена Морозова бояроня Феодосья Прокофьевна, а во иноцех инока схимница Феодора, а дщери окольничего Прокофья Федоровича Соковнина. А сию цку положили на сестрах своих родных боярин Феодор Прокофьевич, а окольничей Алексей Прокофьевич Соковнины »
Надгробная плита на могиле Ф. П. Морозовой и Е. П. Урусовой впервые была описана историографом П. М. Строевым в 1820 году. Это место почиталось старообрядцами (боровские жители, по словам Строева, проходя мимо клали земные поклоны, служили панихиды, а после дарования свободы вероисповедания в 1905 году, начиная с 1906 года на могилу 11 сентября стали совершаться крестные ходы — что вызвало недовольство представителей синодальной церкви.
В 1912 году Совет старообрядческих съездов предложил обратиться в Министерство внутренних дел с ходатайством об установлении на могиле протопопа Аввакума креста, а на могиле боярыни Морозовой и княгини Урусовой — часовни. Полиция и Синод не разрешили сделать это.
18 июля 1936 года было произведено вскрытие могилы в которой были обнаружены останки двух человек; описание проводившихся раскопок не сохранилось. Судьба останков Морозовой и Урусовой также неизвестна — были ли они оставлены в изначальном захоронении или перенесены в другое место. В пользу последней версии говорит докладная записка о том, что старообрядческий погост и его артефакты будут перемещены. Но потом была война .Позднее на городище, где находилась могила сестёр, было построено здание райкома КПСС и 10 марта 1960 года надгробная плита была увезена в Боровский историко-краеведческий музей.
В 1998 году администрация города выделила участок для строительства часовни и, после выбора подходящего проекта, она была построена в 2002—2005 гг. Надгробная плита, возвращённая музеем, была размещена в подземной части часовни.
--
Геннадий Орешкин
- Подробности
- Категория: Библиотека
- Опубликовано 31.05.2019 11:30
- Просмотров: 585