Павел Казарин о ситуации вокруг Украины
Когда после прилета в Киев меня позвали на вечерний телеэфир, я думал, что буду комментировать Крым. Уже днем полагал, что буду говорить об Украине. А вечером по дороге в студию у меня было четкое ощущение, что я иду комментировать новый Карибский кризис.
Холодная весна
Семиэтажный торговый центр в центре Киева. В смартфоны уткнулись все, включая персонал фудкорта. Только что Совет Федерации России дал право президенту РФ ввести войска на территорию Украины.
Напротив сидит мой киевский товарищ. Он из тех, кого принято называть «публичное лицо», один из активных спикеров Майдана. Просит меня проводить его до дома. Я его прекрасно понимаю – никто не знает, как быстро активизируются все те, кого по итогам революции принято называть проигравшей стороной. Возле подъезда его дома мы останавливаемся – моего друга тревожит внедорожник с включенными фарами, который стоит у подъезда. Через пять минут из него выходит женщина, и джип уезжает. Мы идем дальше.
Это не паранойя – в Киеве помнят о том, как еще совсем недавно похищали сторонников оппозиции, той самой, что теперь стала новой властью. Мой друг забирает из квартиры документы, смену белья и ноутбук. В его загранпаспорте стоят шенгенская, британская и американская визы. Я спрашиваю, купил ли он билеты, – на меня непонимающе смотрят. «Куда полетишь?» – спрашиваю я. «Ты вообще за кого меня принимаешь?» – отвечает коллега. Он едет к родителям в соседний район города.
Сидим в кафе, читаем новости. В первую очередь обновляем сайты МИД РФ и Пентагона – real-politic сейчас происходит именно там. Во вторую очередь смотрим ленту твиттера, в третью – новостные сайты украинских и российских лент. Информагентства предлагают нам факты, фейсбук – настроения. Рекорды по числу лайков бьет запись в соцсети: «Выходит, нам, украинцам, чтобы пожить нормально, теперь придется еще и Путина свергать, что ли?»
Никаких очередей на заправках, никакого ажиотажа в магазинах. Все встревожены, но сосредоточены. После новостей о возможном военном вторжении на всякий случай раскладываю по разным карманам украинский паспорт и удостоверение российского СМИ – приходит в голову, что не стоит эти два документа, в случае чего, доставать одновременно. Впрочем, вскоре тревога исчезает. Никакой охоты на ведьм тут нет.
Через пару часов становится известно, что украинский олигарх Игорь Коломойский прилетел из Швейцарии, чтобы возглавить Днепропетровскую обладминистрацию. Вторая строчка в украинском рейтинге «Форбс» по состоянию на 2013 год, $3,6 млрд. Все знали, что он еврей. Сегодня оказалось, что он украинец.
Украинский рубеж
Когда десять лет назад вышла книга «Украина – не Россия», все смеялись. Потому что какая еще «Украина не Россия» в 2003 году? Самая что ни на есть Россия. Только без газа и нефти. Прошло десять лет. После последних трех украинских месяцев никто в России не решится сказать, что Украина – это Россия. Сегодня единственный вопрос, который мучает всех: где заканчивается Украина? А точнее, на границе какой области?
Полное ощущение, что меня окружает не 2014-й, а как минимум 1920 год. Год, когда Украинская народная республика де-факто перестала существовать после летнего наступления Красной армии. Спрашиваю у коллег из Москвы о том, где остановятся российские войска. Самый оптимистичный ответ: у границ Днепропетровской области. Самый пессимистичный: у границ Словакии.
Настроения начинают меняться только ближе к вечеру, когда Пентагон невзначай публикует новость о том, что атомный авианосец «Джордж Буш» находится в Средиземном море и «планово поддерживает операции по безопасности на море и взаимодействие в регионе ответственности пятого и шестого флотов ВМС США». Киевские коллеги воспринимают это как сигнал. Судя по тому, что РИА «Новости» сообщение перепечатывает, в Москве воспринимают точно так же.
Говорим о том, что у ситуации есть два возможных варианта развития, и оба имеют литературных прототипов. Первый – булгаковский, «Белая гвардия». Когда на смену Скоропадскому (Януковичу) приходит Петлюра (Майдан), а после Петлюры в Киев прибывает Красная армия. Второй вариант – это Василий Аксенов, «Остров Крым». Все ограничивается полуостровом, который в той или иной форме отходит России.
Есть и третий вариант – нулевой, когда все возвращается на прежние рубежи. Но в него никто особенно не верит. Потому что понимают: речь сейчас идет не только и не столько о территориальной целостности Украины. Прямо сейчас решается вопрос о территориальной целостности России.
Дивный новый мир
У меня есть друг. Сам он русский, россиянин, родом из Крыма. Он прекрасно знает, что Партия регионов последние годы погружала Украину в социальный ад. Он знает цену Януковичу и понимает, что его окружение никогда не было «пророссийской силой». Мой товарищ отдает себе отчет в том, что почти восемьдесят человек погибло на Майдане из-за желания президента страны сохранить свой золотой унитаз.
Мой друг не питает никаких иллюзий и в отношении России. Он знает, что в стране царит точно такая же социальная несправедливость и правовой беспредел. Понимает, что на Майдане стояли самые разные люди, а не только «злобные фашисты и бандеровцы». Он смеется, когда слышит о том, что весь украинский протест – это «рука Запада», потому что отдает должное мужеству тех, кто сумел свергнуть такого железобетонного Виктора Януковича.
Но при всем этом мой друг честно признается, что не может себе позволить роскоши быть солидарным с Майданом. Потому что он убежден: победа украинского протеста усилит центробежные настроения в России. По его мнению, победа киевской улицы будет доказательством того, что Кремль слаб, что он проиграл Киев и даст сигнал всем тем, кто считает, что Россия слишком велика. «Со слабыми никто церемониться не будет», – повторяет он почти в любом разговоре.
Мой товарищ не одинок. Вокруг меня немало людей, убежденных в том, что у России сегодня есть два генеральных вектора внутренней эволюции. Различие этих вариантов заключается только в одном: кто первый обретет субъектность и политическую нацию – русские или национальные меньшинства. И если вчитываться в российскую ленту фейсбука, то очень многие воспринимают происходящее как самую что ни на есть легитимацию маргинальной доселе темы русского национализма. Ведь если Москва вводит войска в Крым для защиты «русских» или «русскокультурных», то табу снято. Со всеми вытекающими.
То, что происходит вокруг Украины, настолько масштабно по своей тектонике, что это как бы и не совсем уже только про Украину. Потому что речь идет о всей той архитектуре безопасности, которая существует в мире последние семьдесят лет. Моего товарища это пугает. Меня – ободряет. Потому что высокие ставки обычно добавляют взвешенности в решения.
Но одно я знаю наверняка. Как бы ни закончилась эта история для Украины и России, в итоге это будут совершенно другие страны, чем те, какими они были до начала нынешнего кризиса. Так что можете удобно располагаться в кресле и наблюдать в прямом эфире, как дивный новый мир надвигается на вас из пустоты.