Lise княгиня Трубецкая

• Печать

Lise - это то имя, под которым знало большинство современников одну из первых красавиц своего времени княгиню Елизавету Трубецкую

Елизавета Эсперовна (светское прозвище Lise),родившеяся 20 ноября 1834 года, была старшей дочерью князя Эспера Белосельского-Белозерского и фрейлины Елены Павловны Бибиковой. Эспер Александрович был товарищем М. Ю. Лермонтова по лейб-гвардии Гусарскому полку, привлекался по делу декабристов, но был оправдан. Елена Павловна, падчерица графа А. Х. Бенкендорфа, была одной из первых красавиц. Но их семейная жизнь не была счастливой, по отзывам современников «княгиня Белосельская презирала бедного Эспера», о котором остряк великий князь Михаил Павлович говорил, что «у него голова как вытертая енотовая шуба»[2]. После его смерти в 1846 году княгиня вышла замуж вторично за археолога и нумизмата князя В. В. Кочубея (1811—1850). Елена Павловна была нежной матерью, в письме 8 февраля 1841 года её отчим писал: «Маленькая Лизка Еленина нездорова, что очень мучает милую мать и мешает ей участвовать в балах».
Юная Елизавета Эсперовна была принята фрейлиной великой княгини Марии Александровны. Но уже в 17 лет княжна Белосельская была выдана замуж за князя Петра Никитича (1826—1880), сына князя Никиты Петровича Трубецкого (1804—1855) и Александры Александровны Нелидовой (ум. 1886). Князь приходился племянником декабристам С. П. Трубецкому и П. П. Трубецкому.
В 1852 году Петр Никитич приобрёл для жены усадьбу, расположенную в деревне Дылицы. Усадьба получила более благозвучное название Елизаветино, в честь императрицы Елизаветы Петровны, когда-то бывавшей в ней. Княгиня перестроила усадьбу, архитектор Гаральд Боссе выполнил новый усадебный дом. Во Владимирской церкви с 1852 года в находилась семейная усыпальница Трубецких. В усадьбе княгиня жила исключительно летом. Остальное время она проводила в Санкт-Петербурге или за границей. Усадьбой княгиня владела до своей смерти.
Положение и семейные связи Белосельских-Белозерских и Трубецких позволили Елизавете Эсперовне занять достойное место в свете. Её тетка, Зинаида, была в своё время хозяйкой известного литературного салона, который посещали многие известные писатели (Мицкевич, Баратынский, Веневитинов, Девитте), бывал там и А. С. Пушкин. Не последнее место занимала и Елена Павловна Кочубей, которую княгиня Екатерина Радзивилл в своей книге «Behind the Veil at the Russian Court» назвала «одной из выдающихся женщин XIX века. Во время Второй империи княгиня Трубецкая жила с семьей в Париже, где держала салон. Она была другом Тьера, Руэра, Лагероньера, лорда Пальмерстона и Горчаков. По словам современника:
-Маленького роста, блондинка, не красавица, но хорошо сложенная, похожая на маркизу эпохи Людовика XV, хорошо одаренная, образованная, с большим умом, пикантная и оригинальная, в Париже Трубецкая создала себе физиономию и роль, которые помогали ей поддерживать своё самолюбие. Все считали, что она знала все последние новости. Все, кто с нею говорил, не мог ею нахвалиться.
После возвращения в Россию в своем петербургском особняке (теперь ул. Чайковского) княгиня Трубецкая, которая по словам П. В. Долгорукова была «крошечная ростом, но исполин честолюбием», тоже держала салон, который посещали многие известные политики: князь Кочубей, Дурново и другие. Английский дипломат сэр Горацио Румбольд вспоминал:
-Вблизи от нас, на Сергиевской, жила княгиня Лиза Трубецкая, с которой я сблизился еще в Бадене. Умная, несколько жеманная и язвительная, «Lison», как её обыкновенно звали, играла видную роль в Петербурге. Политические сплетни для каждого дипломата главное кушанье, а в салоне Трубецкой сосредотачивались наисвежайшие слухи.

Трубецкая любила роскошную жизнь, денег не считала и устраивала блестящие балы, которые посещал сам государь и члены царской фамилии. Она не терпела конкуренции, современники вспоминали случаи, когда она, чтобы затруднить другим устройство бала, скупала цветы по высокой цене сразу во всех садоводствах Петербурга и его окрестностях.
Эти непомерные траты привели к тому, что Трубецкие были вынуждены сдавать дом, перестроенный и обновлённый модным архитектором Гаральдом Боссе, в наём. В 1874 году особняк был продан зятю, князю Демидову, но уже в следующем году перепродан Василию Львовичу Нарышкину).

В 1877 году князь Трубецкой ослеп, а в 1880 году скончался в возрасте 54 лет и был похоронен во Владимирской церкви в усадьбе Елизаветино рядом со своим малолетним сыном Сергеем. После смерти мужа Елизавета Эсперовна стала больше проводить времени за границей, жила во Франции, где держала политический салон. Княгиня Радзивилл писала про «знаменитую княгиню Лизу или Лизон Трубецкую, чей салон одно время был столь значим в Париже во времена президентства мсье Тьера». Княгиня состояла в переписке со многими политическими деятелями того времени: Гизо, Пальмерстоном, Тьером, князем Горчаковым. В архивах сохранилась обширная переписка княгини, до сих пор используемая историками в качестве источника о той эпохе. Причем речь в письмах шла не только о политике и государственных делах: в числе корреспондентов княгини фигурируют Тютчев, Лев Толстой и Тургенев. Её называют «связующим звеном в тандеме Горчаков-Тютчев».

После того, как дочери удачно вышли замуж, княгиня взяла на воспитание дочь псаломщика дылицкой церкви и воспитывала её до 15-16 лет; позднее её отец пытался шантажировать Трубецкую и отобрал у неё ребёнка. Потом она взяла на воспитание Шуру Константинова, сына сторожа, скончавшегося в возрасте 10 лет во Франции и похороненного вместе с родными княгини.

В старости Елизавета Эсперовна больше времени проводила в своем имении. Один из местных жителей вспоминал:

«Крестьяне называли чудаковатую, на их взгляд, княгиню барыней и, пользуясь случаем, под разными предлогами приходили к дворцу с поздравлениями, чтоб получить подарки... Княгиня в хозяйстве ничего не понимала и не желала понимать. Если ей приходила иногда в голову фантазия вмешаться в хозяйство, то от этого получалась только путаница, Управляющие менялись часто и, набив карманы, безнаказанно уходили. Княгиню постоянно обманывали и в особенности в последние 2-3 года жизни, когда у неё очень ослабла память. Если в имении не было коров, ей показывали чужое стадо. Много рассказов ходило о всевозможных проделках её служащих...»
Здоровье княгини ухудшалось, и осенью 1906 года она уже не смогла отправиться за границу. В Санкт-Петербурге родные сняли для неё квартиру. В начале 1907 Елизавета Эсперовна скончалась в возрасте 70 лет и была похоронена в фамильном склепе рядом с мужем и детьми.
Через свою прабабку, Екатерину Ивановну, Елизавета Эсперовна была наследницей одного из богатейших купцов Ивана Мясникова. После смерти бабушки Анны Григорьевны к Эсперу Александровичу и его наследникам перешли Катав-Ивановский и Усть-Катавский заводы. 8 ноября 1861 года княгиня Елена Павловна Кочубей, Елизавета Эсперовна, Ольга Эсперовна Шувалова и князь Константин Эсперович Белосельский-Белозерский обратились в Департамент горных и соляных дел с прошением «о сообщении 2-му Департаменту С.Петербургской Палаты гражданского суда, согласия на совершение акта, по коему они по добровольному соглашению предоставляют доставшиеся им по наследству после статс-дамы княгини Анны Григорьевны и генерал-майора князя Еспера Александровича Белосельского горнозаводское имение чугуноплавиленные и железоделательные заводы Катав-Ивановские и Усть-Катавские с принадлежащими к ним деревнями, рудниками и лесами в количестве 200 тыс. десятин, состоящие в Оренбургской губернии и Уфимском уезде, в единственное владение сына генерал-майора князя Константина Есперовича Белосельского-Белозерского, получая от него взамен следующих им по закону указанных частей выдел деньгами». Сестры Елизавета Эсперовна Трубецкая и Ольга Эсперовна Шувалова сразу получили по 155 тысяч 301 рублю 17 копеек и в течение семи лет должны были получать ещё по 350 тысяч рублей серебром каждая.

 

 

 

Геннадий Орешкин

Подробности

Категория: Экология культуры

Опубликовано 25.11.2018 20:50

Просмотров: 764