Константин Худяков: «Как что-то может не считаться искусством, если это продали на Сотбис за несколько миллионов»
В конце прошлого года Национальная платформа ARTISTS/ХУДОЖНИКИ, созданная при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, заключила соглашение о сотрудничестве с Творческим союзом художников России (ТСХР). Председатель союза Константин Худяков рассказал о законах, по которым живет современное искусство, сотрудничестве с искусственным интеллектом и технике создания стерео-лайт-панелей, которые сейчас представлены на выставке «Метафизические зеркала Худякова» в Центре современного искусства М'АРС
— Вы были одним из основателей Центра современного искусства М'АРС, где сейчас проходит ваша юбилейная выставка. Какое определение вы бы дали современному искусству?
—То, что мы сейчас называем современным искусством, началось в США в середине 30–40-х годов XX века, и затем стремительно завоевало популярность в Европе. Помогло ещё и то, что в течение 20–25 лет государственная политика США была направлена на поддержку коллекционеров и фондов, занимающихся развитием современного искусства. Им давали разные преференции, для них снижали налоги и так далее. Конечно, без жульничества и отмывания денег не обошлось, и власти, очевидно, это понимали, но закрывали глаза, так как искусство активно развивалось, появлялись частные собрания, которые затем превратились в крупнейшие мировые музеи. Достаточно назвать Музей Гуггенхайма, MoMA, Frick Collection и так далее. Все художники, участвовавшие в этом процессе, находились под пристальным вниманием аналитиков, критиков, искусствоведов. О них активно писала пресса. И тогда же стали проводиться аукционы, которые начали определять цены на работы современных художников. И хотя у американцев не было тех традиций, которые существовали в Европе, именно они создали модели и выстроили законы, по которым сегодня живёт современное европейское, азиатское, африканское искусство. Как выглядела эта модель с экономической точки зрения? Определялся художник, обладающий потенциалом, и с ним начинали работать. Выбирали одну из его вещей, которая вроде как не сочеталась со всем его предыдущим творчеством, и начинали её раскручивать. Обычно говорили, что произошло невероятное событие и появилась ни с чем не сравнимая работа, настоящий прорыв и так далее. Затем объект выставляли на аукцион и начинались торги, порой даже фиктивные. Например, заявлялась цена в 100 000 долларов. Но если работу никто не покупал, то её выкупал тот, кто выставил. Зачем? Да, галерея теряла процент, плюс должна была заплатить аукционному дому, но зато у работы появлялась легитимная стоимость. И уже не важно, что это: спичечный коробок, на котором что-то начёркано, полароидный снимок или банка варенья. Цена есть цена. Через год эта вещь вновь выставлялась на торги, но уже за 120 000, затем за 200, а через 20 лет её стоимость увеличивалась до миллиона. Это очень хорошее коммерческое предприятие для тех, кто в нём участвует. Сегодня примерно так же. При этом все всё знают, ведь аналитики и искусствоведы там очень крутые.
— Как это сказывается на работе художника?
—По-разному. Мало кто знает, что в 14 лет Пабло Пикассо писал практически как наш Репин, у него была классическая академическая живопись. Это было просто великолепно: технология, композиция, анатомия, чувство цвета... Но какого Пикассо мы все знаем? Ломаного-переломанного. Перекошенные лица, женщины с глазами на разных уровнях и торчащими зубами и так далее. А почему? Потому что начал ломать себя под американцев. Понял, что уродство будет продаваться в разы лучше. Но так как он гений, то даже это ему удалось. Но эти его работы не имеют никакого отношения ни к академизму, ни к высокой пластике. Никакой имприматуры, валёров, ожиданий, когда высохнет предыдущий слой, подбора красок, фильтров. Он просто берёт белый холст, кисть, флейц, что-то рисует и пишет внизу «Пикассо». А потом продаёт за миллион, десять, двадцать. Он и сам не стеснялся говорить об этом, делая акцент на том, какие все идиоты, а он умный. Так что современное искусство пропитано этим духом авантюризма и мошенничества, легитимность которого обеспечивается различными аукционными домами. Как же может что-то не считаться искусством, если это продали на Сотбис за несколько миллионов долларов! У нас примерно так же, просто нет таких цен, таких масштабов и такой наглости. Хотя тот же Павленский именно так сделал себе имя. Один раз прибил себя к брусчатке — и сразу знаменит.
— Но французы почему-то не оценили его художества, когда он поджёг двери Банка Франции, и отправили его в тюрьму…
—Всего на 11 месяцев. А легитимность своего статуса он подтвердил. Опять же, западные тюрьмы не сравнимы с нашими.
— Откуда вы это знаете, если не секрет?
—Я знаю, как устроены тюрьмы в Дании, так как однажды довелось участвовать у них в судебном процессе в качестве свидетеля по делу о мошенничестве с нашими картинами. Это почти детективная история.
— Расскажете?
—В начале 90-х годов, когда М'АРС располагался ещё в Филях (сегодня он находится в самом центре в Пушкарёвом переулке), к нам приехал симпатичный молодой человек. То ли бельгиец, то ли англичанин, представился начинающим галеристом и попросил разрешения отснять наши работы. Мол, открывают с партнёром в Лондоне галерею современного русского искусства и просто мечтают с нами сотрудничать. Прогнозировал настоящий бум нашего искусства на Западе. Потом уехал и пропал. Ни звонков, ничего. Мы про него, само собой, забыли. А через три года раздаётся звонок из центра М'АРС, куда меня срочно просят приехать, так как нами заинтересовалась прокуратура. Приезжаю. Очень красивая женщина подполковник начинает вести допрос, показывает фото и спрашивает, знаю ли я изображённого на нём человека. Я говорю, да, приезжал как-то к нам в Центр, предлагал сотрудничество. А продавали ли вы ему какие-то картины или их копии, интересуется она. Отвечаю, нет. Тогда она просит показать ей несколько наших работ. Самое смешное, что у нас был зал, где ничего не менялось, так как там висели картины основателей центра — мои, Сергея Шарова, Александра Рукавишникова и Юрия Миронова. Их-то он, собственно, и заснял на свою «мыльницу», затем сделал к фото поддельные сертификаты и начал торговать «несуществующими» полотнами. . Он выбирал богатых и доверчивых людей, которым рассказывал о буме русского современного искусства, возможности по дешёвке купить невероятные произведения, а затем озолотиться. Напродавал он аж на 25 миллионов долларов, пока его не приметил Интерпол. Видимо, кто-то всё-таки оказался недостаточно доверчивым. И вот когда началось судебное разбирательство, то меня пригласили в Данию, дать показания. В перерыве пошли с обвинителем пить кофе. Спрашиваю, а сколько ему дадут, мошеннику. Тот говорит, что лет пять он точно получит, жалко только, деньги не нашлись. И как будет проходить его заключение, уточняю я. И вот тут-то и выяснилось, как выглядит тюрьма: это однокомнатная квартира с телевизором, библиотекой и вполне приличным рационом. А при хорошем поведении на выходные могут и домой отпустить. Чисто пионерский лагерь!
— Учитывая, что ваши работы были оценены в такую большую сумму, это как-то повлияло на их стоимость?
—Нет, конечно, ведь все сделки были нелегальными. Чтобы поднять стоимость, нужно, чтобы всё было легитимно и через крупный именитый аукционный дом.
— Вы сказали, что Пикассо изменил свою манеру в угоду американцам. А почему вы решили отказаться от классической живописи и увлеклись цифровым искусством? Ведь, когда вы начинали этим заниматься, ещё же не было бума на «цифру».
—Да, тогда ещё толком никто у нас этим не занимался. В моём случае я ни под кого не подстраивался. Дело в том, что, как бы я ни любил живопись, я понимал, что у меня есть друзья, коллеги, кто значительно круче меня. Не всему можно научиться. Нюансы, валёры, мазок, легкость и так далее. Например, у Сергея Шарова это всё само собой получается. Бог дал мне чувство художника, образное мышление, а живописного дара, такого, как бы мне хотелось, не дал. Я стал буксовать, чувствовал, это предел. И тогда как раз появился компьютер. Как только я начал его осваивать, сразу понял, что это и есть мой инструмент.
— Как вы создаёте стерео-арт-панели?
—Процесс довольно затратный. И физически, и финансово. Сначала я на компьютере выстраиваю сцену, леплю фигуры, создаю текстуру, фактуру. Это напоминает театральную коробку, где я одновременно сценограф, художник по свету, драматург и оператор. Когда мне нравится результат, то перевожу работу из компьютера в материал. Виртуальная камера, двигаясь внутри, делает 240 ракурсов. Полученные файлы я передаю стереотехнологу Алексею Горяеву, который всё это синтезирует в единую плёнку. Как он это делает, никто не знает. Это уникальная технология, которую в мире пока никто не освоил. Далее следует ещё один сложный процесс печати, где нужно контролировать температуру, влажность и многие другие факторы. Опять же нужна специальная плёнка с качеством 40 000 пикселей на дюйм. Затем добавляется линза, которая позволяет показать глубину и объём. То есть это очень сложная вещь, на стыке физики, инженерии, компьютерных технологий и искусства. Кстати, каждая панель — это так называемое зеркало-шпион: пока панель не горит, вы видите собственное отражение.
— А что нужно сделать, чтобы она загорелась?
—Подойти и махнуть рукой. Она заметит ваше движение и включится.
— Сколько стоит каждая ваша работа?
—У меня очень простая калькуляция: я должен окупить свои затраты и заложить средства, чтобы сделать следующую картину, отдать определённую сумму жене и оставить себе на пропой души.
— Кто покупает ваши работы?
—У каждого художника своя история и свои покупатели. Мне 80 лет, и, само собой, у меня есть определённый круг тех, кого интересуют мои работы. Есть как случайные люди, так и друзья. Как такового портрета я вам не опишу. Если честно, это плохо, что художник должен уметь продавать свои работы, потому что обычно именно тут он делает множество ошибок. У нас очень сложная история арт-рынка, который формировался в конце 80-х методом проб и ошибок. Только сегодня начинают появляться грамотные институции, где процесс купли-продажи и формирования цены становится более-менее прозрачным.
— Только что творческий союз художников России (ТСХР) и Всероссийская платформа ARTISTS/ХУДОЖНИКИ, созданная при поддержке Президентскому фонду культурных инициатив, договорились вместе развивать проекты, нацеленные на популяризацию российского искусства и укрепление связей в профессиональном сообществе. Чем вас как главу ТСХР привлекла эта платформа?
—Мы стараемся поддерживать связи с различными структурами, которые пытаются грамотно популяризировать наше искусство. Это дело важное. Надеюсь, что им удастся сделать хороший проект, который не только даст художникам витрину, где можно разместить свои работы, но и позволит найти инвестиции. Мы с надеждой смотрим на наше сотрудничество. Очень важно, чтобы проект с самого своего старта взял верный курс и им следовал.
— Кого из современных художников вы считаете достойными внимания?
—Юрий Купер, Александр Рукавишников, Сергей Шаров, Александр Жерноклюев, Юрий Миронов, Юрий Аввакумов, Игорь Пестов. Моя жена Марина Худякова, которая так же, как и я, работает в «цифре».
— Как вы относитесь к тому, что всё больше художников используют в работе искусственный интеллект?
—Я к искусственному интеллекту отношусь очень хорошо. Это невероятный инструмент, который открывает перед художником потрясающие возможности. Просто нужно уметь им грамотно пользоваться. Для начала его нужно обучить под себя, а это очень сложный процесс. Например, программа запросто превращает двумерное изображение в анимацию. Это же чудо.
— А может ИИ научиться чувствовать?
—Он и сейчас уже многое чувствует. Больше того, скажу вам по секрету, даже топор чувствует, когда его точат. А это тоже инструмент, с помощью которого можно голову отрубить, а можно собор в Кижах без единого гвоздя выстроить. Всё зависит от того, в чьи руки он попадёт. Та же история и с искусственным интеллектом.
— Каким вам видится будущее искусства, куда оно движется?
—Конечно, пирамида, которую выстроили США, никуда не денется. Никто не захочет терять вложенные деньги. Но при этом мне кажется, что наступает новое серьёзное большое искусство. Мы долго жили в безвременье, а сейчас появляются возможности для создания настоящей картины с полным погружением, невероятными чувствами, рефлексиями. Это будет очень дорогое удовольствие, но оно будет того стоить.
Фото предоставлено Пресс-службой Artists
Информационная справка
Проект «ХУДОЖНИКИ/ARTISTS» — национальная платформа, связывающая арт-институции, сообщества художников, галерей, кураторов, коллекционеров, ценителей и любителей искусства. Artists — уникальный инструмент, позволяющий легко позволяет найти художника по имени, региону и творческому продукту, который он создает, оценить портфолио, поделиться событиями в мире искусства, а также реализовать образовательные практики мира креативных индустрий среди широкой зрительской аудитории. Аналогов платформе в России и за ее пределами не существует. Поддержку проекту оказывает Президентский фонд культурных инициатив.
Все выпуски журнала «ЭкоГрад» в электронной версии читайте на pressa.ru,
Бумажные экземпляры спецвыпусков и книги В. Климова можно приобрести на OZON
- Подробности
- Категория: Экология культуры
- Опубликовано 11.02.2025 08:36
- Просмотров: 484