Неизвестные страницы Славянска

• Печать

Владимир, частный предприниматель, 47 лет. Житель г. Славянска, Украина.

 

Владимир: Ситуация такая. Когда закончились все военные действия, когда город полностью освободился от ополчения, то есть ополчение в раннее утреннее время вышло из города, в Славянске осталось непредупрежденное ополчение. В Славянске все было согласовано, но не со всеми. А почему не со всеми, потому что вся эта идея, которая затевалась со всеми этими референдумами, и те люди, которые выходили, которых там не устраивало налогообложение, голосовали за идею. Из Киева там не доходят до бюджета в Славянск деньги. Из Киева выделяется мало денег. И в основном люди, которые вышли за эту идею, их действительно в процентном соотношении порядка 60%, стояли за идею федерализации. То есть преподносилось, чтобы мы были каким-то отдельным субъектом в составе Украины. Но когда прошел референдум, то этот процент людей, который остался неоповещенным, люди, которые не могли эту информацию знать, они, тем не менее, находились на дежурствах там, на баррикадах.

И ополчение вышло утром из города, и те люди, которые остались, идейные, их просто расстреляли. Украинская армия, когда заходила, сравняла этих людей с землей, и Славянск. Осталась группа людей, которая не могла по каким-то причинам выехать из Славянска, и вторая группа, которая ушла в Донецк по зеленому коридору, 4-часовым маршем пришли в Донецк. То есть эту колонну сепаратистов, когда они проходили через перешеек Славянск–Краматорск, можно было не только стереть с лица земли и на равнине, и с украинской боевой точки, которая стоит наверху, на возвышенности, знаменитая гора Карачун. И украинские войска начали колонну обстреливать уже в самом конце. 2 танка подбили и 3 «ноны» — стоят останки там, на этом перешейке. В данный момент шлагбаум поставили.

Эта колонна прошла по центральным улицам Славянска, Краматорска, Дружковки. По центральной трассе. Не полями. В перешейках между городами есть зоны по 20–30 км, на которых можно подавить.

Корр.: А где были украинские военные?

Владимир: В этот момент украинские военные были на своих позициях. Непосредственно говорю за Славянск, потому что знаю, они занимали позицию на Карачуне. Ну, вы можете себе представить: идет колонна, с 14:00 приблизительно, как очевидцы говорят, движение массивно, и до начала шестого все движение. Вот представьте город в движении. С мая месяца в завод и в город ввозили российские войска. Я могу сказать за завод, потому что знаю. Все это началось с 6 мая. Начали появляться на заводе сепаратисты. Ну, как сказать, местная власть под руководством Понамарева заявила, что завод национализирован. «Вот вам охрана от города на завод». Приходят гражданские охранники. Первые три дня это действительно была охрана.

И вот с начала мая начались изменения, которые коснулись завода, в плане охраны, что появилась люди, вначале они были без оружия, потом у них появились винтовки.

Корр.: Откуда они взяли оружие?

Владимир: Поначалу по внешнему виду оружия это было стрелковое оружие старого образца. Это оружие было, по словам людей, которые имели контакты с ополченцами, из Солидара, где открыли артсклад. В Солидаре ополченцы заскочили в шахты, в склад и повытаскивали эти старого образца винтовки. И первые дни мая, 6-го,7-го, до референдума, этого псевдореферендума, которые были на заводе, они уже были вооружены старого образца оружием.

Затем были люди, которые работали в горотделе во время войны. Ну, как во время войны. Поначалу, когда Славянск сдали, его реально сдали: львиная доля милиционеров ушла в ополчение, насколько меня информировали, из 380 человек 270 ушло в ополчение. Я реально их видел, на заводе среди русских наемников. То есть это были и чеченцы и сербы в ополчении. Это были наемники, снайпера были наемниками. В общем, часть в ополчение, в батальоны, которые заходили, они попали, а процентное соотношение — к нашим милиционерам, которые остались в городе.

И в данный момент наш горотдел возглавляет человек, который был начальником Макеевской милиции. Он сам выходец из Славянска, и под его руководством есть несколько батальонов и милицейских служб, которые сделали так называемую «солянку». Но в этой «солянке» как в преступном мире. Есть иерархия подчинения нижнего верхнему. Все четко прописано, у каждого свои задачи.

Корр.: Кому они подчиняются?

Владимир: Никому. Они находятся тут и делают свои дела.

Корр.: Где они берут финансы и провизию? Где проживают?

Владимир: Проживают, да в отличие от предыдущих товарищей, русских наемников, которые жили на территории завода и спали прямо на полу на матрасах, в убежищах... украинские войска живут сейчас...

Корр.: Давайте сразу определим различие, так как есть войска ВСУ, добровольческие батальоны и нацгвардия.

Владимир: Да, есть. Они живут сейчас на территории авиационного колледжа гражданской авиации.

Корр.: Добровольческие батальоны?

Владимир: Да, добровольческие батальоны «Киев 1», «Миротворец» находятся на Добровольского, 2, в пятиэтажных корпусах.

Корр.: Кому они подчиняются?

Владимир: Насколько я как бы сам понимаю, они подчиняются не главнокомандующему, а командующему силами АТО в Донецкой области. То есть штаб находится под Харьковом, в Чугуеве. Сначала он располагался в Изюме. Потом, когда сепаратисты ушли в Донецк, эти силы оттянулись скорее всего в связи с тем, что там есть аэродром, и они подчиняются Чугуеву, там меняется начальство каждые 45 суток.

Корр.: Но все таки есть же верхушка?

Владимир: По определению, да. Но на самом деле у них есть задача. Вот, допустим, то, что я знаю. Есть, я сам сталкивался. Вот батальон «Харьков 2» располагается в химико-механическом техникуме, они живут в общежитии. Живут в общежитии ребята, у них есть командир батальона. Он вместе с ними живет. Они подчиняются непосредственно ему, я сам слышал. Они связывают свои действия, как бы координируют, с замминистром МВД в итоге. Как бы они выполняют свою работу кардинально, и координация их работы происходит, она произвольная.

И вот «Харьков 2» несет определенную функцию в работе милиции. Они ведут расследования, определенные дела, работу с местным населением, которые непосредственно являлись помощниками сепаратистов, так как назвать этот вопрос. Батальон «Киев 1» это милицейский батальон, он подчиняется напрямую Арсену Авакову. Функции его: патрулировании города и контроля над милицией. Но так как у нас милиция и батальоны находят общий язык очень быстро, они не меняются, заходят договариваться, и на протяжении всего послевоенного времени они прекрасно сейчас вживаются в «тему».

Корр.: Сколько всего батальонов?

Владимир: Их шесть. Еще какие-то батальоны, которые там работают во внутренней разведке, метастазы которые были, они остались. Но они просочились через эти батальоны, потому как милиция ограничена в своих действиях, то есть они говорят так.
Горотдел говорит так, значит: «Мы исполняем, мы закон». Но если им нужно что-то сделать вне закона, они приглашают батальоны. А у батальона нет конкретного человека, который несет ответственность за деяния батальона. Они заходят, срывают замки, а потому что нет.

Корр.: Но должен же быть порядок?

Владимир: Ну, вчерашняя ситуация вот по заводу: ворвались в кабинет, поломали человеку прикладом ребро, избили.

Корр.: Предъявляли ли эти люди какой-то документ при задержании?

Владимир: Никакой документации, они никаких документов не предъявляли, документов не было. Вот они получили определение из горотдела: «прийти и порвать».

Корр.: Беспредел получается?

Владимир: Это беспредельщики. Да. Приходят и «рвут». И вот пока месть, они своего не добьются. То есть сначала милиция вынюхивает «тему». Ну, они работают по той же самой схеме, по которой работали сепаратисты. У них был основной стержень Стрелков. За Стрелковым стояли «каталы» — это Нос и еще там какой-то у них товарищ был. Они все «темы» по Славянску.

Я опять-таки объясняю, что такое слово «тема». Это когда где-то кто-то чем-то кем-то недоволен. Они его приглашают и говорят: мол, ты должен заплатить. Вот тут та же самая схема. Но сейчас эту функцию на себя взяла милиция. Впрочем, как это было всегда. Сейчас есть «тема». И они эту «тему» рулят. При помощи батальонов. То есть командир батальона дает команду, и налетают «маски-шоу». Неправильно думающих и инакомыслящих ставят в то положение, на котором они хотели их видеть. Вот и говорю, что вчерашний день показывает то же самое. И они знают, что никому за это не придется отвечать. Милиционеры понимают, что у них полномочий нет, а у батальонов есть все полномочия. И на них не распространяются...

Корр.: Ведь центральная власть поставила в городе батальоны для поддержки спокойствия и защиты населения.

Владимир: Чтоб наводили порядок.

Корр.: Что значит «наводили порядок»?

Владимир: Вот есть один маленький пример. Даже не маленький, зачастую есть такие примеры, вот пьяные солдаты, после полуночи ездят по городу на машине, пьяные за рулем летают. Напиваются, людей сбивают.

Корр.: Система ДАИ работает у вас в городе?

Владимир: Работает. Но у них «зеленый». Они со всеми договорились. У них есть своя иерархия. Они говорят, что если вы не выслушаете нас и не сделаете, как мы говорим, или же мы будем говорить и делать, так вы должны жить. То есть закон работают сейчас в одной плоскости.

Корр.: Вот смотрите, батальоны вошли в город после освобождения, начали людям что-то раздавать?

Владимир: Поначалу, да.

Корр.: Вот какое у них отношение к мирному населению было поначалу?

Владимир: Поначалу мы были рады, мы смотрели на них, мы радовались, что украинские войска наконец-то вошли, но когда эти украинские войска засиделись и изголодались, они начали зарабатывать самостоятельно. Они начали искать «темы». Как искали сепаратисты. Но они искали уже темы, которые сепаратисты опустили. Вернее, кто-то от кого-то откупился. А они пошли вторым наплывом. Но не было там прямого обложения налогами, как было при сепаратистах. То есть они назначали там сумму, и ты должен через неделю столько-то денег принести в СБУ, все. То есть если не было этой суммы, то мы у тебя заберем машину. Если не получается что-то, то человека сажали в подвал и выжимали у него все.

Ну, и вот ситуация такая, которая сложилась здесь в данный момент, она начала работать следующим образом. Что никто ничего не может делать, если не поставить в известность милицию, горотдел. Раньше как у сепаратистов называлось «штаб в курсе?». Если штаб в курсе, тогда что-то происходит и кто что-то делает, это называется уже беспредел по их понятиям. И вот этот же беспредел сейчас вернулся, он сейчас в Славянске работает таким образом, что ни одного деяния нельзя сделать. В городе вот по закону, да будь у тебя тысяча документов, ты будешь во всех отношениях прав, но они это все перекурсовывают так, что ты не прав. И ты никому не докажешь, если тебе зарядили там сумму.

Корр.: То есть если кто-то кого-то пытается накрыть, то обычно люди обращаются в СБУ?

Владимир: Объясняю ситуацию. После войны сразу, когда арестовали заводской ЗИЛ, попросили за этот ЗИЛ 25 000 выкупа. Я пошел в прокуратуру: как бы новые люди, новые силы, попросил помощи. Мне сказали, что до 15:00 помогут с этим вопросом. Обязаны были помочь. Позвонить в горотдел, чтоб помочь. Документы есть, все есть. А в горотделе сказали: «А, ты пошел жаловаться? 25 000, и ничего, и ни копейки меньше». Потом приезжает батальон «Харьков 2». Я переговорил с ними. «Харьков 2» мне рекомендует: вы, говорят, деньги дайте. Но на взятке нужно, чтоб вы дали деньги, и на взятке их нужно взять. Я говорю, а где я возьму 25 000, война два дня как закончилась?
Не, 2, 3 или 4 дня прошло после окончания войны. И при участии репортеров, при участии зарубежных СМИ это было озвучено на канале «Россия 24», на «НТН». Это все мы видели, все мы слышали. Но результат — ноль.

Никто ничего не сделал, для того чтобы на Украине был порядок, мне просто жалко, что тысяча ложатся. Они ложатся просто зря. Просто зря. Не то, что зря. То, за что они воюют, то есть та идея, которая декларировалась, она не работает по существу. Она просто была как бы заявлена. Но к этому заявлению нечего приложить, все заплыло коррупцией.

Та вертикаль власти, которая была до этого, сейчас выстраивается такая же самая иерархия. То есть есть какой-то «князек», который дает команды. Кто-то разносит деньги, кто-то кому-то шепчет.

Кто-то кому-то координирует действия и движения. То есть все осталось на своих местах, не поменялось абсолютно ничего.

А батальоны, повторюсь, когда они зашли с провиантом, у них было питание, все они кушали хорошо, они там служили, наводили порядок.

Корр.: Что значит «наводили порядок»?

Владимир: Ходили по улицам, контролировали, помогали мирному населению.

Корр.: И разгребать все после войны, восстанавливать?

Владимир: Ну, это громко сказано, конечно, нет.

Корр.: То есть мирное население справлялось само со своими проблемами?

Владимир: Мы были рады, что нет бомбежек. Мы, все жители города, были благодарны украинской армии, что выгнала сепаратистов из города. Вот мы были рады. Но когда мы увидели первые этапы войны, у нас только научились стрелять. Когда сепаратисты ушли в Донецк и Луганск, разъединилась колонна на два направления, они освободили город. Украинская армия, войска сразу зашли.

Корр.: Грубо говоря, их туда «впустили»?

Владимир: Они ушли.

Корр.: То есть Славянск был как буферная зона для накопления боевой мощи, для расширения...

Владимир: Границы.

Корр.: Они себе спокойно сидели и развивались.

Владимир: Да, они сконцентрировались, набрали мощи и пошли в Донецк.

Корр.: Славянск, по сути, никому был не нужен.

Владимир: Абсолютно не нужен. Территориально он был нужен как стратегический объект, пересечение путей, все разводы, все разъезды ведут из Славянска. И когда накопился российский потенциал наемников и сепаратистов. Сепаратисты были из Донецка, из Макеевки, Мариуполя, Горловки, Енакиево, ну весь Донбасс. Донбасс был в Славянске. Криминалитет весь был в Славянске. Пришлось увидеть такое, что воровская «сходка» проходила возле убежища, возле бомбоубежища. То есть приезжали такие машины, которые Славянск никогда не видел. Но потом говорят, это машина Могилева. То есть это машины, которые позабирали.

Корр.: Расскажите, пожалуйста, вот зашла в город украинская армия. Начали они там порядки наводить. Когда была перейдена грань к беспределу? Сколько прошло времени?

Владимир: Ну вот 6 июля. Вернее, 6 июля освободили Славянск, зашли украинские войска со своим провиантом. И они застали провиант еще сепаратистов. А сепаратисты в свою очередь разграбили все магазины, все базы, все, что можно было, продовольствие. Они как пришли? В принципе, уже не нужно было покупать продукты. Базы оптовые есть. Открыли одну, вторую базу, третью. Четвертую спалили. Пятую там разграбили, потом наделали делов. И когда украинские войска зашли, сепаратисты не все с собой забрали. То есть они забирали не все, грузовики там вывозили продукты, что могли взять. И они, когда уже потенциал Славянска подъели, и российские войска видят, что ситуация уже напрягается. Потенциал нужно наращивать, увеличивается количество людей. Этим людям нужно платить. Или платить, или кормить, что-то обещать. И, когда это все срослось с криминалом, сепаратисты, наемники и российские войска, заключенные, они уже начали расширяться, расширяться, расширяться. До того момента, пока не начали между собой перестрелки. Вот были там даже на заводе группировка с группировкой.

Корр.: Вернемся к тому, как вот пришла украинская армия в город.

Владимир: Они доедали уже тот запас, что был. То, что не досталось, доедали. Потом же пошел гуманитарный поток с Украины. Серьезный. То есть Изюм открыли. Уже заходят машины там.

Корр.: Но ведь это не для солдат пошел гуманитарный поток, а для мирного населения. Их должны снабжать по заранее оговоренной схеме.

Владимир: Рычаги власти, вот почему сейчас говорит Гелетей, людей, которые управляли в зоне АТО, генералов поснимать и пролюстрировать. Те потоки, которые должны идти, они не шли. А солдаты идут и берут у людей. У людей.

Корр.: Что происходит с провизией, которая предназначена солдатам?

Владимир: Насколько я понимаю, она не доходила даже до Изюма. Она расплывалась в тех регионах, которые предшествуют Славянску, то есть где именно и как именно, это неизвестно, то есть провизия реально пошла, когда сепаратисты ушли.

Корр.: Какие нарушения на сегодняшний день, направленные против прав и свобод человека, совершают военные подразделения, находящиеся в Славянске?

Владимир: Вот приведу вам яркие примеры. Расположение батальона находится в общежитии. Начался учебный год. Приезжают молодые девочки-студентки, ребятки начинают развлекаться, напиваться и подниматься этажом выше. Так как они располагаются на нижних этажах, из этических соображений. И делают бесчинства и противозаконные действия, зная, что никто никуда не обратится. Никто никуда не напишет заявление.

Корр.: Почему никто никуда не обратится? Есть же прокуратура, суды, высшая власть, наконец?

Владимир: Вся структура батальонов регулируется процессами горотдела. И если они регулируются из горотдела, и если они регулируются с одной точки, с одного человека, а он отчитывается уже дальше. И как бы его ставят на определенной должности, на определенном посту, с определенными полномочиями, обязательствами. То есть как было раньше, когда работник ДАИ должен нести взятку вышестоящему руководству. Эта вся схема выросла в два раза. Это все в такой краске, только выросло в два раза. Все обо всем знают, все об этом говорят.

Корр.: Вот получается, что если я сейчас приду в Славянск и попытаюсь докопаться до правды, никто эту правду мне не расскажет? Никто ни на кого не пожалуется...

Владимир: Нельзя! Тебя найдут в траншее, избитого, с поломанными ребрами, с поломанными костями, нельзя.

Корр.: То есть получается, как «вакуум», через который нельзя пробиться.

Владимир: И этот вакуум не продавливается, это тромб, и он стоит.

Корр.: Есть среди ваших знакомых случаи изнасилований?

Владимир: Есть, конечно. Конкретно наше предприятие — шефы для химико-механического техникума, в котором учатся мои дети. Есть там директор Радчик Виктор Павлович. Студенты 3-го курса, они знают информацию, которая есть. Полностью всю информацию. Они ей владеют в полном объеме. Эти все разговоры, они проговариваются, но они никуда не могут выходить. Потому что под угрозой. Например, приехал человек иногородний, девушка иногородняя, и над ней поиздевались.

Корр.: Можете подробней рассказать?

Владимир.: Детвора рассказывает, что насиловали. Просто напиваются и насилуют. Ну не то, что там убивают. Просто запугивают и насилуют. Мол, мы ж вас освободили. Вот мы хозяева, коль мы пришли, вот мы такие хорошие. И делают те же самые моменты, что делали сепаратисты в свое время. То же самое, только называется по-другому. Это все делается как бы под эгидой власти. Все согласовано.

Корр.: Это делают люди из конкретных батальонов?

Владимир: Нет. Разницы нет совершенно. Человек, который перепивает алкоголь, ему разницы нет, у него в руках оружие. Что ты сделаешь против оружия.

Корр.: Вот, например, если пришел родственник потерпевшей, узнал, кто это сделал, конкретно с какого батальона, и начальству пожаловался, это все можно решить на местах?

Владимир: Я объясняю. У нас в Славянске стоит батальон «Киев 1». В этом здании Славянский авиатехнический колледж, есть спортзал. Наш начальник охраны Алексей Ладожников (имя изменено в целях безопасности) занимается спортом, ходит на снаряды, заходит позаниматься в спортзал. А Батальон «Киев 1» украл все снаряды, все гантели, все гири. Детки занимаются кикбоксингом, перчатки, фотографии, в общем, полностью очистили зал. Вот они свои 40 суток отбывают, их туда куда-то перекидывают. Они очистили полностью. Он идет в батальон «Киев 1» и говорит: «Ребята, что ж вы делаете, сепаратисты так не делали». Ну, ему навешали прикладом, по спине надавали, реально надавали. Я ж говорю, что вчерашняя ситуация опять повторяется. И опять этот батальон «Киев 1», который должен контролировать милицию, он с милицией в сговоре и решает их «тему». Вот и все, и идет просто-напросто решение вопроса.

То есть нигде никому вольно объявить о бесправии милиции нельзя. То есть если ты где-то заявил это в СМИ, жди неприятностей. Неприятности не заставят себя ожидать, они стоят за твоей спиной. Человек, чтобы заявил, что да вот, у меня такая ситуация случилась, я рассчитывал, я обратился. Не слушают, они смотрят в ту сторону, которая выгодна. Которая финансово выгодней. Где с кого получить и очень быстро. На букве закона. Закон-то работает. Но он работает только в том направлении, в котором можно получить результат. А потом можешь жаловаться.

Но ты жалуешься кому? Ты пришел в «Киев 1», жалуешься. И куда ты вообще пойдешь жаловаться? В горотдел. Горотдел так отвернется и скажет, я не знаю, чего вы ко мне пришли. На хорошие дела времени не хватает.

Корр.: какие еще преступления против свободы, чести и достоинства личности имеют место в вашем городе со стороны военных?

Владимир: Грабежи, мародерства, хулиганства. Это за чистую монету. То есть заходят к людям в дома, в ночное время, в нетрезвом состоянии, вымогают, забирают. Продолжается, но не в таком конечно масштабе, как было при сепаратистах. Вернее, те делали и днем и ночью. А эти только в вечернее время. Выдумывают мотивацию, чтобы остановить человека. Лишают его мобильных телефонов, средств, и как бы вот так вот.

Корр.: Какое отношение к пожилому населению?

Владимир: Ну, уважения армии к населению пожилому, его практически нет. В чем это проявляется. Поначалу мотивация была одна. Заходят украинские войска в город, все просто были рады до безумия, что Украина пришла. Украинский флаг — гордость. Наши танки, БТРы едут с сине-желтыми флагами. А оно раз и недолго длилось. Они подъели немножечко, обнищали.

Корр.: Давайте вернемся немного назад, то есть в Славянске находятся 6 батальонов. Это:
«Киев 1», «Сечь 1»...
Владимир: «Харьков 1», «Харьков 2», «Миротворец» и регулярная украинская армия.

Корр.: Вот регулярная армия строго подчиняется центральному командованию.

Владимир: Совершенно верно.

Корр.: Но у регулярной украинской армии должно быть постоянное снабжение провиантом по определенному каналу и предусмотренное законодательством Украины.

Владимир: Они говорят, что до них ничего не доходит. У них есть только ржавые патроны и автоматы выпуска 1976 года. Нового оружия нет.

Корр.: где они все проживают?

Владимир: В городе. И несут патрулирование города. Выискивают моменты. Вот заходят там в кафе, покушали, рассчитаться забыли. То есть моменты такие присутствуют.

Корр.: У них нет снабжения, нет финансирования, и они, соответственно, дуреют.

Владимир: Они не то, что дуреют, они очень дуреют. Одно, что у них между собой перепалок нет. Таких, как у ДНР в Донецке. Там немножко рейтинг другой, позиция. Они город разбомбили. И начинают дорывать. По кускам. В Донецке всегда было, что каждый район, и под Брагиным тоже были такие группировки, которые хотели иметь верх, выше рейтинг. Поднимают себе рейтинг там выше и выше.

Здесь в Славянске этот рейтинг клановый, но под эгидой власти.

Корр.: Как у вас обстоят дела с работой? Мне известно, что большая часть заводов не работала еще до войны.

Владимир: Рассказываю ситуацию по заводам. На территории Славянска в данный момент работающие предприятия можно счесть на пальцах. Первый завод, кого сильно не коснулась бомбежка и такие экономические влияния, это СЗВИ. Там при том плачевном положении вещей, что у них было до того, когда выключили свет и печь туннельная стала, охладилась, и потеряли массу продукции, то есть думали, что уже завод не поднять, и печь обвалится, они запустили, ввели ее в режим нормальный температурный, и сейчас возобновили производство. Это один завод. Завод Строймаш, у которого были российские кредиторы, вывезли часть оборудования с завода, отдали в Россию. Завод Славтяжмаш, там 800 человек работало, осталось работать 250 человек. На сегодняшний момент полностью выехал в Россию, осталось только 4 цеха, тоже инвестиции российские были в этом предприятии. Остались восстанавливаться теперь заводы Славкерамика.

Корр.: Нанимают персонал?

Владимир: Нет. Людей никто не нанимает.

Корр.: А что люди без работы делают? Есть же те люди, которые уехали, а есть те, которые вернулись.

Владимир: Есть как бы такая проблема в городе. Отсутствие работы.

Корр.: Чем это компенсируется?

Владимир: На данном этапе компенсируется тем, что люди находят себе легкие пути обогащения. Львиная доля. Есть если объявления, вот, например, требуются мне рабочие. Вот мне нужно остеклить окна. Я поднимаю газетку. Пишет человек: ищу работу. Я набираю. Общаемся. Я спрашиваю: вы со стеклом общаться умеете, работать, пользоваться там стеклорезом или хотя бы аккуратно его переносить, или подавать, или что-то делать. Он: а что? Я говорю, нам нужны рабочие руки на предприятие. Форма оплаты — наличные. Все четко, все ровно. Не задерживаем, стараемся ровно платить. Человек говорит: а сколько вы платите? Я говорю: 2500 гривен. Человек говорит: я не пойду.

Формулировка «получить что-то, но стабильно» у нас не работает. У нас работает стабильная формулировка «получить все и сразу».

Корр.: То есть это было и до военного конфликта в Славянске?

Владимир: Это было и до войны. Но после войны это обострилось. Люди, которые были нормальные рабочие руки, все поуезжали за территорию зоны АТО. Обустроились где-то. Кто в России, кто в Крыму. Специалисты, которые имели огромный шанс получать стабильные нормальные зарплаты, сейчас выехали из города и не собираются даже возвращаться.

Корр.: За счет чего население города живет? Из центра финансирование не идет?

Владимир: Нет, абсолютно нет. Город выживает на остаточном дыхании.

Корр.: А вот агрокультура, сельское хозяйство?

Владимир: Огороды копать нельзя. От того, что там снаряды и растяжки. Огороды потеряны, то есть урожаи. Война застала Славянск в тот период, когда огороды были засеяны. Ополчение это все прекрасно выкопало и питалось.

Сейчас люди заходят без продуктов.

Корр.: Ведь сейчас нужно засевать определенные виды с/х культур.

Владимир: Это сейчас не работает. Это сейчас никому не нужно. На данном этапе это не работает. В этом году мы заходим без посевной. Без ничего абсолютно. То есть мы еще гордимся, что у нас есть свет и газ. Но до какого момента он есть? Потому что у нас уже 1.90 за 1 кубометр. А свет тоже есть, и ожидается повышение по электроэнергии. Как бы человеческий фактор, когда люди поднимались и выходили раньше на субботники, убирали. Это сейчас не практикуется. Просто-напросто человек не приходит. Мне интересно, чтобы я зарабатывал большие деньги. А ему когда говорят, что если ты хочешь деньги, то приложи сейчас усилия, и потом ты их будешь зарабатывать, ну, а люди хотят результат стихийно и быстро.

Корр.: Вот если смотреть по процентности населения Славянска, в городе есть незащищенные слои населения. Есть прослойка молодежи, которая трудоспособная, которая учится.

Владимир: Трудоспособная молодежь не имеет возможности определиться с местом работы, выживали за счет ремонтов квартир, каких-то там строительных объектов. То есть приходили люди, договаривались определенную работу выполнять. На данном этапе молодежи практически нет. Практически нет, а если она есть, то она заходит со своим потенциалом, то есть у кого-то что-то где-то как-то. Или же выезжают за пределы города, ищут работу. В самом городе работы для молодежи нет.

Корр.: То есть вообще нет работы?

Владимир: Вообще нет. Работы много, но эта работа не оплачиваемая. И люди объясняют позицию сразу. Если вы будете платить, я буду работать. На перспективу в городе мало людей.

Корр.: Как обстоят дела с социальными выплатами?

Владимир: Выплачиваются пенсии. Выплачиваются стабильно уже второй месяц. Но эти пенсии по сравнению с курсом доллара упали до такого уровня, что смотреть в глаза пенсионеру просто страшно. Потому что это разрыв очень-очень колоссальный. Люди пожилого возраста, на пенсии которые были, до поднятия курса доллара могли себе что-то там позволить, купить там сахар, молоко, еще какие-то вещи. Сейчас уже люди с ограниченными возможностями имеют огромные проблемы.

Корр.: Работает ли система социального обеспечения незащищенных слоев населения? Что имеется в виду: социальный работник приходит, ухаживает, закупает еду и т.д.
Владимир: Это было. Сейчас есть, но оно работает настолько слабо, что сказать, что оно работает, это просто не сказать ничего. Оно просто не работает потому что нет людей, которые хотели бы этим заниматься. И инициативу люди проявляли до войны. Приходили из центра занятости, у них были определенные обязанности. У них был определенный социальный пакет. Они приходили к людям и брали заявку на продукты пожилым людям и приносили. Но вот с этими военными действиями масса волонтеров просто выехала из города. И на данном этапе это очень трудный, очень больной вопрос.

Корр.: Перечислите, пожалуйста, основные горячие проблемы города и перспективы их решения. Что бы вам хотелось, каких позитивных изменений в ближайшем будущем?

Владимир: Первое, что в перспективе, то, что на дворе осень, а город в процентном соотношении на 30% стоит без окон, без застекления. Люди, которые имели дотационные доходы, они не могут себе позволить даже остеклить балконы. Для них это уже финансово недосягаемо. Для пожилых, для пенсионеров. Какие-то там проблемы порешать, подправить. Потому что некоторые районы города вообще стерты с земли. Не то что окон не имеют, крыш не имеют.

Корр.: Вот если взять слои населения по возрастному критерию, обращая внимание на незащищенность финансовую к подготовке к зиме, какая цифра выходит?

Владимир: Вот 50 из 100% это реальная цифра. Люди преклонного возраста, которые не могут вообще ничего сделать.

Корр.: Грубо говоря, они просто замерзнут насмерть?
Владимир: Да, если не уделить нужное внимание. То есть они ходят в исполком, пишут заявления, выстаивают в очередях, в социальных службах. Но это не дает никакого результата. Это первое, что волнует.

А еще, если поднимутся цены на коммунальные платежи. То есть в городе дотаций нет, говорили, что в зону АТО будут серьезные дотации. Ни одного шиферного гвоздя, не говоря о шиферном листе, ничего не произошло. Под показательные материалы восстановили несколько школ. В самом начале послевоенного времени. Была проделана работа, публичные вещи прошли публичными, а житейские проблемы остались проблемами детей, с которыми остались люди. То есть люди своими силами, своими руками сделать ничего не могут, то есть нет этого резервного фонда, хотя бы благотворительного фонда, благотворительной базы, для того чтобы подготовить людей к зиме. Я имею в виду пожилого возраста.

Корр.: Нет стекол, нет крыши и, возможно, не будет отопления.

Владимир: А его и не будет.

Корр.: Это мы с вами знаем, и это знают у вас в городе.

Владимир: Это знают везде. Но результат от этого... что будет это или не будет, и будет это закрыто или открыто... это никому не интересно.

Корр.: То есть большая половина населения, которые физически не смогут подготовиться к зимнему периоду?

Владимир: Естественно. У них вариантов нет никаких. Вот приходит человек немощный с палочкой. Приходит в исполком. Поднимется в исполком с просьбой, что у него стекло выбито. Дайте, пожалуйста, стекло. Ему говорят: пишите заявление, мы вам отзвонимся, все. Ну, как думаете, отзвонятся этому человеку или нет?

Корр.: Конечно же нет.

Владимир: Да, хотя по определению нужно было понимать, что за всем этим происходило, корни от этого отходили в разные стороны. И на эти мероприятия сейчас уже в Киеве получены большие кредиты. Огромные кредиты. И гуманитарная помощь, которая должна была доходить в зону АТО, должна уже быть, потому что сейчас середина октября. Через две недели будут морозы.

И теперь один маленький вопрос. Первые минусы уже были в Славянске. Сейчас начинается похолодание. Теплотрассы поврежденные, кровли поврежденные, дома без окон. Даже если дома с окнами, выбито одно окно, которое не закрыто, а на улице мороз -20. Что получается с трубами? Город замерзает. Просто получается, город останется без тепла. И те незащищенные слои населения, которые не могут себе позволить. А те, кто могут себе позволить, те не могут настолько помочь, если люди, которые там имеют возможность помочь, и волнуются, переживают, если у него у соседа внизу перемерзнет батарея, труба лопнет, то в другой квартире по всему стояку не будет тепла.

Корр.: А те люди, которые живут в частных домах?

Владимир: В частных домах, насколько я знаю, люди занимаются утеплением, готовят дрова, готовят буржуйку, и в зиму люди пытаются как бы войти с альтернативным видом источника тепла. Потому что понятно, что отопиться люди не смогут. По нынешним ценам. И если даже и будет подача газа систематическая. Если разверзнутся трубы, то на одном газу ты не нагреешься. Люди будут просто угорать. Это при наличии окон. А если окна будут заклеены пленочкой, это шанс есть. Остаться в живых и задохнуться, как бы такой шанс плохой. Но сам факт, если смотреть трезво на вещи и говорить.

В данный момент Славянск находится на стадии замерзания. То есть если нас зима застанет внезапно, как всегда она застает, допустим. Я помню 1997 год, когда в октябре месяце с 4-го числа пошли минусовые температуры и в ноябре месяце уже было -27 градусов. Если будут такие климатические казусы, то люди пострадают намного больше, людям не дают ничего, вообще ничего.
Подъезды как стояли разрушенные, так и стоят разрушенные. Люди уже идут в любые источники с просьбой помочь в остеклении, как-то остекляются. А те, кто не могут ходить... Город обречен. Реально. Даже если кто-то там утеплится, он вынужден будет искать источник альтернативного обогрева. То есть эта проблема, она есть.

Корр.: Вот даже та же пожилая женщина не сможет пойти, даже если у нее стекла будут, пойти, взять топор и нарубить себе дров. Да женщина в преклонном возрасте даже тот топор поднять не сможет.

Владимир: Совершенно верно. В этом и заключается весь смысл.

Корр.: Да и нужно иметь печь, чтоб топить. Не будет же человек посреди жилой комнаты делать костер.

Владимир: Открытый огонь, да. Это может быть та же картина, как было в Ереване, что в многоэтажных домах ставили буржуйки и выводили трубы в окна. И в зимнее время спасались теплом вот таким вот образом. Практически то же самое будет у нас в Славянске. Альтернативные источники питания, люди уже готовятся к этой зиме. Есть допустим, где-то за пределами Славянска, допустим, в Краматорске. Это я говорю, может быть, не знаю. Знаю, что Луганск производил отопительные котлы «булерьяны». Ивано-Франковск делал. Твердотопливные котлы. Потому что другого варианта нет, газовый котел ты на дрова не настроишь. Если он висит на парапете, туда только газ подается. Другого ты ничего не сделаешь. И другой ситуации, другого подхода к этой ситуации нет.

Корр.: Ставить электрокотел это не из дешевых вариантов.

Владимир: Давайте определимся, допустим, электрокотел. Сети, которые построены со временен Союза, сейчас нагрузят электроэнергией, они просто попадают. Положатся трансформаторы. Проблемы сумасшедшие. Не перекрывается одна проблема другой. Топливный вопрос энергопоставок — это один вопрос, он немаловажный, но он есть. Если один киловатт электроэнергии, а он вырастет уже. Задекларировали: 4-я декада года, он будет подниматься на определенные проценты. Если сеть нагрузить, она ляжет.

Нет света, значит, нет тепла. Даже если есть газ, аккумулятор. Там можно контурный котел запустить, обогреться. Это одна позиция, если нет электроэнергии, то это крах.

Корр.: Какие еще проблемы существуют в городе? Проблемы с отношением военных само собой.

Владимир: Вот холода покажут. Придет мороз и покажет все свои плюсы и минусы. Всем надо будет греться-обогреваться. Опять-таки вопрос бытовой.

Корр.: Прогнозы на будущее.

Владимир: Прогнозы... Будет сложно. Будет сложно всем, то ли люди продержатся и будут искать выходы из положения, как определятся. Потому что, если все плохо, а может быть все плохо, люди будут искать какие-то варианты. То есть даже если палатки, которые будут стоять. Военные, которые могут поставить. Помещения, которые могут утеплить. Это временные убежища. Для людей. Выставляли в нормальное время, когда не было холодов, были палатки. Потому что там были аварийные замерзания. Вернее, отключение электроэнергии, позамерзали. Сейчас это будет в большом масштабе. Оно как бы само собой понимается, но не совсем до конца.
Раньше выделяли уголь. На Балбасовке, например, где частные дома. Раньше была власть, которая регулировала вопросы.

А теперь давайте посмотрим, что мы видим сейчас по телевизору. Луганский угольный бассейн выезжает в Россию, Антрацит выезжает. Сюда завезти, то есть в Донецкую область из Луганской области завезти уголь можно. Но цена у него в 4 раза выше, чем она на месте в Луганской области.

И его не дают вывозить. И сепаратисты не дают специально.
Мы видели летом верхушку айсберга, подходя к осени, мы видим метастазы, которые поползли. И вот сейчас вот с этим разделением, которое будет неминуемо, мы видим результаты. Результаты у нас следующие. Или полностью нас ожидает все плохое. Или же какие-то будут субвенции, какие-то будут инвестиции выделены, и будет эта вся система работать.

Корр.: То есть движения из центра нет. Все силы брошены на АТО, а освобожденный город, который центральная власть довела до безумия, бросили на самотек.

Владимир: Никому это не интересно, как хотите. Людям дали по полпалки колбасы, и радуйтесь.

Корр.: Радуйтесь и улыбайтесь. Но это было на одном этапе. На втором этапе, это когда начинается другая подоснова. То есть если мы уйдем с сырьевого ресурса, с угольного ресурса. Вот поднимали вопрос, если, допустим, выделяли дрова там. Но мы останемся без лесов с таким количеством людей. Люди что будут делать? Ну, пенсионер же не поедет за 100 км, машину дров не купит. Дрова тоже денег стоят. Будут пилить все что попало, чтобы согреться, выжить. И друг друга в том числе.

Владимир: Как бы да.

Корр.: С пропитанием, снабжением пищей. Как дела с гуманитарной помощью?

Владимир: В первые периоды поступало, сейчас поступает, но очень и очень редко, потому что она, как правило, не доезжает до места назначения.

Корр.: По телевидению и в социальных сетях говорят, что Славянск — самый снабжаемый гуманитарной помощью город, пострадавший от боевых действий.

Владимир: Это только говорят. Потому что много переселенцев, которые переехали из Донецка и Горловк,и сейчас стоят в такой крайней нужде. Город в бедственном положении. Безысходность написана в глазах людей. Людям смотришь в глаза и понимаешь: за этим стоит пустота. Никто не помогает. Никто абсолютно. То, что обещалось, декларировалось, оно только лишь в декларациях, только на бумаге.

Корр.: А вот гуманитарная помощь из других стран и организаций поступает?

Владимир: Насколько я понимаю, Красный Крест. Несколько моментов гуманитарной помощи, если касаться напрямую. Есть люди, которые небезразличны, и они как бы предпринимают определенные действия. По зову души и сердца помогают там. В вопросах теплой одежды.

Корр.: Продукты питания.
Владимир: Продукты питания — горячая тема. Опять-таки за этой всей системой не дают работу таким организациям, как Красный Крест. Просто физически не охватить такой большой город. Не может государство.

Есть такая пословица, что ложка хороша к обеду. Проблема есть сейчас. Когда есть человек, а когда нет уже человека, это не нужно уже.

Корр.: И самое важное из всего вышеперечисленного.

Владимир: Что нет горизонтали власти, которая работает и подчиняется. Вот это самое главное. Есть маленькая такая формулировка, что рыба гниет с головы. По-моему, этим все сказано. Если червоточит мозг человека, то остальное тело смысла уже не имеет никакого, то есть все пропадает. Вот сейчас процесс идет именно такой. Что в голове нет мозгов, вернее, они есть, но они гнилые. И вот все тело двигается хаотически. То есть кто-то выживает, кто-то не выживает. Кто-то пытается найти пути решения проблем. Кто-то уходит от проблем. Кто-то меняет место жительства. А кто-то борется. Есть люди, которые борются. Понимая, что, если сдаться, сесть и ничего не делать, ничего не произойдет. Мое мнение.

В любом случае в любых негативах нужно искать позитив. Если все вокруг плохо, все равно где-то есть зернышко добра, которое даст свой плод. Этот плод даст колосок. Колосок вызреет, и будет хороший урожай. И вот нужно на этом этапе эту семечку положить в хорошую землю. И вот если люди, которые занимаются и понимают, что это нужно сейчас на данный момент. На данном этапе. Именно это. Что нужно для семечки — почва. Эту почву засорять нельзя. Просто если даже будет плод хороший. Почву засорят, как всегда. Как сейчас засорили. И результат будет лишь в моментах.

Корр.: И в заключение нашей беседы, как вы считаете, можно победить тот вакуум который образовался в вашем городе, судя по вашим рассказам, вакуум, окруженный шипами, к которым просто не подступиться. А еще и внутреннее подчинение установлено. Люди просто-напросто боятся как-то из этого выйти, побороть это все. Как вот, по-вашему, привести в порядок?

Владимир: Нужно поменять вертикаль власти очень простым методом. Нужно поставить одного человека, грамотного со всех сторон. Дать ему хорошую зарплату. И окружить этого человека наемными менеджерами, которые не будут заинтересованы набивать свои карманы. Если это условие будет выполняться, тогда будет порядок. Если этого не сделать на данном этапе, то помимо того, что окружает вот эта система, которая разлагает все на свете, завалит еще и всю остальную пирамиду.

Корр.: Получается, что людей уничтожали извне, а теперь еще и внутри пытаются уничтожить.

Владимир: Людям нужно просто элементарное внимание. Уделить им внимание и на этом этапе, когда в преддверии холодов, людям нужно дать то, что им необходимо. То, что необходимо, то есть центральная власть это может сделать элементарно, если эта помощь, которая формируется в верхних эшелонах, доезжала бы до той последней станции, до инстанции, и выполнялась там по назначению. Та помощь, может, она идет. Я не владею информацией, но, по-моему, это нужно сейчас.
В ноябре это уже не будет нужно никому. Это не будет актуальности иметь никакой, абсолютно.

Корр.: И, подводя черту, что бы вы хотели, чтоб изменилось в ближайшем будущем?

Владимир: Прежде всего хотелось бы, я это понимаю, мне хотелось, чтобы люди были почеловечней. Чтобы качества у людей проявлялись не на словах, а люди показывали дела. И эти дела совпадали с их мозговым развитием. Чтобы это были добрые дела. Чтобы было взаимопонимание между людьми. И с тем, что они делают, это все согласовывалось в законном поле. Чтобы, когда человеку будет нужна необходимая поддержка и помощь, он мог ее найти. Он мог прийти в определенный момент в определенное место. И он ее получает не только на уровне психолога, а на материальном уровне, необходимом для того, чтобы устоять. Если мы устоим, если все это будет и все произойдет, оно обрастет добрыми делами в любом случае. А если мы не будем этого создавать и нас не услышат, а нас не хотят упорно слышать, дальше хорошим ничего не будет. Хотелось бы, очень бы хотелось, чтоб были изменения. Я не советчик, как менять это все. Я хотел бы видеть, чтобы эти изменения были обширные. Чтобы люди почувствовали, люди тогда скажут: это хорошо, это правильно. А когда люди это скажут, не словами, а делами, люди скажут.

Корр.: Люди остались один на один со своим горем.

Владимир: Совершенно верно.

Корр.: И поддержки со стороны властей люди не чувствуют, ее нет.

Владимир: Ее практически нет ни на каком уровне.

Корр.: Спасибо.

 

 

Интервью провела Виктория ГУРАЛЬНИК

Подробности

Категория: Молчание Майдана

Опубликовано 11.10.2014 18:20

Просмотров: 3949