Юрий Карлович Олеша
«Юрий Карлович, вы так мало написали за целую жизнь, что я могу все это прочитать за одну ночь» - «А я могу написать за одну ночь все, что вы сочинили за всю жизнь»
Моя душа – последний атом
Твоей души. Ты юн, как я,
Как Фауст, мудр. В плаще крылатом,
В смешном цилиндре – тень твоя!
О смуглый мальчик! Прост и славен
Взор, поднятый от школьных книг,
И вот дряхлеющий Державин
Склонил напудренный парик.
В степи, где плугом путь воловий
Чертила скифская рука, –
Звенела в песнях южной крови
Твоя славянская тоска.
И здесь, над морем ли, за кофе ль,
Мне грек считает янтари, –
Мне чудится арапский профиль
На фоне розовой зари, –
Когда я в бесконечной муке
Согреть слезами не могу
Твои слабеющие руки
На окровавленном снегу.
Так писал в Одессе 1918 года Пушкину Юрий Карлович Олеша, который родился 3 марта 1899 г. в Елисаветграде, в семье акцизного чиновника из обедневших польских дворян. Родным языком в семье был польский, хотя, по мнению некоторых исследователей, православный род Олеша-Бережненских, берущий свое начало от боярина Олеши Петровича, был известен еще в XV в. и позднее полонизировался, окатоличился. В 1902 г. семья переехала в Одессу. Здесь Юрий своими глазами видел броненосец «Потемкин»; поступил в знаменитую Ришельевскую гимназию, где был лучшим учеником, прославился блестящим переводом вступления к «Метаморфозам» Овидия, напечатал в газете «Южный вестник» свое первое стихотворение «Кларимонда» (1915). Несмотря на невроз сердца, он классно играл в футбол. Одесса начала века жила насыщенной культурной жизнью.
«В Одессе я научился считать себя близким к Западу, — вспоминал позднее Олеша. — В детстве я жил как бы в Европе». Вместе с молодыми литераторами Катаевым, Багрицким и Ильфом Олеша образовал группу «Коллектив поэтов», участвовал в поэзо-концертах.
С отличием окончив гимназию, в 1917 г. юноша поступил в Одесский университет, два года изучал юриспруденцию.
Октябрьскую революцию он встретил с энтузиазмом, как социальное и романтическое потрясение; в годы Гражданской войны добровольцем вступил в Красную Армию, служил телефонистом на батарее черноморской обороны, сотрудничал с Бюро украинской печати (БУП) — филиалом «Окон РОСТА». После войны работал в Харькове журналистом.
В 1922 г. Олеша переехал в Москву, 6 лет работал в газете «Гудок» (вместе с Булгаковым, Катаевым и др.) — все читатели знали его под псевдонимом Зубило, руководил группой рабкоров. Опубликовав в «Гудке» пятьсот фельетонов, Зубило был более известен талантом импровизатора, который обеспечивал газете ежегодную подписку.Однако стихи стихами, но «проза — вот настоящий простор для поэзии!» — восклицал поэт, и в 1924 г. за 8 месяцев создал свое первое прозаическое произведение — сказочный роман «Три толстяка», посвятив его своей жене, Ольге Густавовне Суок, дочери австрийского эмигранта.
Писал ночами в редакции (он там ночевал), на рулоне типографской бумаги, прямо на полу. Четыре года издательства не брали у автора рукопись, т.к. не пришла еще пора сказок, и только после публикации его «Зависти» выпустили сказку в свет. В считанные дни сказка про революцию, и про то, как весь народ порабощенной страны стал свободным и счастливым, сделала молодого писателя знаменитым, его узнавали на улицах. «Толстяками» восхищались и взрослые и дети, лишь официальная критика отзывалась о них через губу. По заказу МХАТ автор в 1930 г. сделал инсценировку романа, и с тех пор «Три толстяка», переведенные на десятки языков, не сходят со сцен многих театров мира.
Сказка была написана «между делом», когда писатель в муках творчества пять лет сочинял свою «Зависть» (1927). Помимо сюжета, образов героев и прочего джентльменского набора литературоведа, роман был набит метафорами, как подушка перьями.
Когда роман опубликовали, Олешу стали величать «королем метафор», хотя конец 1920-х гг. сам по себе был порой метафор. В 1931 г. вышел сборник рассказов писателя «Вишневая косточка», на сцене театра им. Мейерхольда состоялась премьера пьесы «Список благодеяний». По «Зависти» Олеша написал пьесу «Заговор чувств», а позднее киноповесть «Строгий юноша».
Несколько лет Олеша писал роман «Нищий», забросил его, и по заказу МХАТ пять лет писал пьесу «Смерть Занда», и тоже не закончил (поставлена в 1986).
Как сказочник и сам как сказочный персонаж, Олеша не умел приспосабливаться. Он больше был похож на каторжника-гранильщика слов. Он так подбирал их и так составлял предложения, что они начинали играть ярче природных красок, и были прозрачны, как правда, и, как правда, глубоки. Во время Великой Отечественной войны, вместе с Одесской киностудией был эвакуирован в Ашхабад. Вернувшись в Москву, он узнал, что в его квартире живут другие люди. Идти в Моссовет, просить жилье — было выше его сил. Не заслужил — так считал он.
По сценариям Олеши были поставлены фильмы «Болотные солдаты» и «Ошибка инженера Кочина»; для театра им. Вахтангова писатель инсценировал роман «Идиот». А вот для публики писать он практически перестал.
Часто приходил в Центральный дом литератора — выпить водки, если угостят. Денег у него никогда не было. Пил, пока не стал алкоголиком.
Причину молчания писателя литературоведы объясняют «сталинскими репрессиями», хотя сам Олеша был более точен: «Та эстетика, которая является существом моего искусства, сейчас не нужна, даже враждебна — не против страны, а против банды установивших другую, подлую, антихудожественную эстетику».
В последнее десятилетие жизни он по другому стал относиться к литературе «чувств».
«Вот уже нахожусь я в том возрасте, когда все герои классиков оказываются моложе меня… Я перерос героев великой литературы. Стоит ли мне читать после этого? Могу ли я учиться у более молодых, могу ли подражать героям, которые моложе меня?» Не исключено, что эти же рассуждения Олеша распространял и на себя как писателя.
Он на всю жизнь остался десятилетним романтическим мальчиком, сказавшим себе: «Надо написать книгу о прощании с миром». Еще он называл ее «книгой об эпохе». И он писал ее всю жизнь, каждый день хотя бы по строчке. Он отряхнул свою жизнь как роща листву. На каждом листе было начало книги, ее продолжение, очередной вариант, и не было ни одного листа со словом «конец».
Рукописи разбирали жена, писатель В. Шкловский и литературовед М. Громов. В 1961 г. «Ни дня без строчки» увидели свет.
«Мне было тогда лет десять, я еще не гимназист. Я еще просто мальчик в синих коротких штанах и черных длинных чулках.
Просто мальчик.
— Мальчик!— кричат неизвестно кому, и я тоже оглядываюсь. Оглянусь ли теперь, когда закричат: «Старик!»
Пожалуй, не оглянусь. Не хочется? Нет, я думаю, в основном тут удивление, что это наступило так быстро… Неужели наступило?
— Старик! Эй, старик!
Нет, это не я, не может быть.
— Старик!
Нет, не оглянусь. Не может быть, чтобы это произошло так быстро.
— Старик! Вот дурак — не оглядывается! Ведь это же я, смерть!»
Это случилось 10 мая 1960 г. — молодого старика, похожего на Бетховена, догнала смерть от инфаркта. Но он так и не оглянулся…
Геннадий Орешкин
- Подробности
- Категория: Новости со всего света
- Опубликовано 24.05.2017 17:39
- Просмотров: 673