Как сочиняли "28 панфиловцев" и забывали настоящих героев

• Печать

Почти 70 лет назад 10 января 1947 года в Киргизии в поселке Кант , где жил и до войны, работая фотокорреспондентом газеты "Советская Киргизия", состоялся арест гражданина Добробабина. Его собирались судить за измену Родине — попав в плен, Иван Евстафьевич бежал домой на Украину и служил у немцев полицаем. Выяснилось, что это тот самый сержант Добробабин, который фактически руководил боем у разъезда Дубосеково в должности заместителя командира взвода! То есть считался погибшим и награжденным Золотой Звездой Героя посмертно. А еще раньше о претензиях на высшую государственную награду заявили и другие «воскресшие» — красноармейцы Шадрин, Кужебергенов и Тимофеев, сержант Васильев, старшина Шемякин... Кстати, их-то имен на братской могиле и нет. Так началась история о "28 панфиловцах" - не в смысле ее создания , а расследования! Иван Добробабин был единственным, кто якобы слыхал от политрука Клочкова "Велика Россия , а отступать некуда..", мол, потом противотанковое ружье было повреждено - сам после взрыва контужен, засыпан землей..По собственным словам, в начале 1942 года бежал из поезда при эвакуации лагеря для военнопленных в Можайске и добрался до родного села Перекоп, оккупированного немцами. В июне 1942 года был записан старостой села во вспомогательную полицию, по собственному утверждению под угрозой отправки в Германию, по данным прокуратуры — добровольно. Занимал должности: полицейского на станции Ковяги, затем начальника караульной смены в селе Перекоп. При освобождении 25 февраля 1943 года села Красной Армией находился в селе и был арестован советскими контрразведчиками, но вскоре освободился, так как немцы 8 марта вновь заняли село.Продолжал службу в полиции, работая заместителем начальника, с июня — начальником кустовой полиции села Перекоп. За время службы в полиции участвовал в патрулировании, охране складов и железной дороги, в отправках советских граждан на принудительные работы в Германию, в аресте беглого военнопленного красноармейца Семёнова; в то же время известны случаи, когда он предупреждал своих близких и знакомых о предстоящих отправках в Германию. В августе 1943 года при получении приказа об эвакуации полиции в связи с отступлением немцев бросил службу в полиции и, опасаясь расправы передовыми частями Красной Армии, бежал к родственникам в село Тарасовка Одесской области, скрывая факт службы в полиции, и где в марте 1944 года был вновь призван полевым военкоматом в действующую армию РККА. В августе 1944 года, случайно узнав из письма брата о присвоении ему посмертно звания Героя Советского Союза, подал в политуправление дивизии рапорт о выдаче причитавшихся ему наград.

Командуя отделением стрелковой роты, участвовал в Ясско-Кишиневской операции, взятии Будапешта - имелись самые положительные отзывы о действиях - и Вены. Войну окончил в Инсбруке в звании сержанта.В результате Добробабин получил 15 лет с поражением в правах сроком на пять лет, конфискацией имущества и принадлежащих ему медалей «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «За взятие Вены» и «За взятие Будапешта»; указом Президиума ВС СССР от 11 февраля 1949 года лишён звания Героя Советского Союза. В связи с амнистией в честь 10-летия Победы, определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 30 марта 1955 года приговор был изменён, срок наказания снижен до 7 лет лишения свободы, после чего был освобождён за отбытием наказания. Вскоре переехал в Цимлянск к брату Даниилу, заведовал фотоателье.Умер в 1996 году.
Но вернемся в год 1947 - об аресте Добробабина И.Е. только днями переведенный из Киргизской ССР , где был министром госбезопастности, полковник госбезопастности Александр Минович Иванов (с солидным послужным списком , депутат ВС) назначенный начальником отдела по борьбе с терроризмом, не только докладывает "наверх", но и обращается к Председателю Президиума Верховного Совета СССР Швернику с просьбой о предоставления информации об обстоятельствах награждения Звездой Героя Добробабина. Ростислав Аполлосович Беляко́в, некогда генеральный конструктор ОКБ имени А. И. Микояна и зять Шверника, делился воспоминаниями, что Николай Михайлович лично вникал в обстоятельства - и испугался; он предпочел пойти советоваться на Старую площадь: ведь подвиг 28 панфиловцев был уже каноническим и вошедшим в учебники. Через много лет Шверник, после побывавший и во главе комиссии по перезахоронению Сталина и комиссии по вопросами реабилитации жертв политических репрессий не мог забыть тогда своего потрясения: в 1965 году он лично снял объяснения об обстоятельствах боя 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково, в том числе тогдашнего командира полка ,а в дальнейшем начальнику Ташкентского командного училища , который подтвердил сказанное как в 1948 году в Военной прокуратуре, так и позже заместителю министра обороны генералу армии И,Е, Петрову "…Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было — это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах. Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период; никому никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, так как такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова. В конце декабря 1941 года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент «Красной звезды» Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Глушко и Егоровым. Тут я впервые услыхал о 28 гвардейцах-панфиловцах. В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона, но о бое 28 гвардейцев мне ничего не известно… Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вёл с ним разговоры на эту тему, никаких документов о бое 28 панфиловцев в полку не было и не могло быть. Меня о фамилиях никто не спрашивал. Впоследствии, после длительных уточнений фамилий, только в апреле 1942 года из штаба дивизии прислали уже готовые наградные листы и общий список 28 гвардейцев ко мне в полк для подписи. Я подписал эти листы на присвоение 28 гвардейцам звания Героя Советского Союза. Кто был инициатором составления списка и наградных листов на 28 гвардейцев — я не знаю" Какой смысл был врать честному офицеру Капрову , который к слову сказать по итогам боев вместе с комиссаром Мухамедъяровым были отстранены от должностей по итогам тех боев (а ведь дивизия должна была 18.11.1941 перейти в наступление! о чем имелся приказ, но немцы опередили), Капров держался до последнего - в 19:00 16.11.1941 года полковник Капров передал в штаб дивизии радиограмму: «Окружен. Обороняю только КП", тяжело контуженного его вынесли каким-то чудом, но в 1942 году и он и комиссар ожидали трибунала - и история о "28 панфиловцах" стала спасением.Но откуда же в «Известиях» написали о погибшей в окружении роте, «прихватившей» с собой 9 немецких танков. 25 ноября 1941 года свою версию рассказала «Комсомольская правда». Кстати, согласно немецких источников на все позиции 1075 полка наступало 4 танка (был подбит именно в боях за КП полка Panzerkampfwagen 746 - простите, это трофейный советский Т28) и 5 полугусеничных трофейных же французских транспортеров Citroën-Kégresse P104 , к слову, когда в 1974-75 годах сооружался мемориал "28 панфиловцев" были обнаружены остатки подбитого бронетранспортера как раз на месте , где сражалась ставшая легендарной 4 рота 2 батальона 1075 полка. А 27 ноября 1941 года в газете «Красная звезда» о тех же событиях вышла заметка военного корреспондента В. Коротеева. Днем позже ее дополнила передовая статья литературного секретаря А. Кривицкого, где впервые прозвучало сакральное число 28. Мол, бойцов вообще было 29, но один струсил, и его пристрелили свои же товарищи — получилось совпадение с датой выхода публикации. А 22 января 1942 года все тот же Кривицкий опубликовал очерк «О 28 павших героях», где появилась хоть какая-то конкретика — автор назвал поименно всех панфиловцев и в красках передал перипетии боя вплоть до нюансов.Но откуда же все взялось, когда тот же Кривицкий вообще на передовую не выезжал! Первые заметки - из честного донесения 17 ноября, политотдела 316-й стрелковой дивизии передал начальнику политотдела 16-й армии важного донесения, о котором почему-то редко вспоминают историки, воспевшие подвиг "28 панфиловцев". Там мы встречаем такие подробности:
«Противник наступал в количестве 50-60 танков... 1075-й стрелковый полк понес большие потери, две роты потеряны полностью... 1075-й СП дрался до последней возможности, командование полка оставило командный пункт только тогда, когда в расположении командного пункта появились танки противника... По неуточненным данным в районе 1075-го СП подбито не меньше 9 танков противника» Поправим, танков и бронетранспортеров! Именно на этом основании Г.Иванов в "Известиях", была статья Д. Чернышёва в Комсомольской правде, где впервые было сказано, что все бойцы пали смертью храбрых, но танки не пропустили, а также было указано количество танков - 54, из которых "горсточка бойцов" подбила 18.Но именно короткая корреспонднеция Коротеева легла в основу статьи Кривицкого о подвиге 28 героев-панфиловцев. Кривицкий уже указал точное число бойцов, а в его последующих статьях появилось место боя - разъезд Дубосеково. Василий Игнатьевич Коротеев прошел всю войну, не раз побывал в переделках, женой его стала легендарная разведчица Герой Советского Союза Надежда Троян, бросавшаяся тут же на защиту крепко выпивавшего мужа только с одной позиции , как она заявила в 1965 году тому же Швернику :"Вася никаких фамилий или количества не указывал,- это все Кривицкий!" Так кто же этот "панфиловское всё" Зиновий Юлисович Кривицкий, предпочитавший называться Александром Юрьевичем? . В 1937—1947 годах — корреспондент, начальник отдела литературы и искусства, специальный корреспондент газеты «Красная звезда», ее литературный секретарь? Все очерки и рассказы, стихи и поэмы о 28 панфиловцах, появившиеся в печати позднее, написаны либо Кривицким, либо при его участии и в различных вариантах повторяют его очерк «О 28 павших героях».В начале весны 1942 года, после того как во всех воинских частях стало известно из газет о подвиге 28 гвардейцев из дивизии И. В. Панфилова, по инициативе командования Западного фронта, было возбуждено ходатайство перед Наркомом обороны о присвоении им звания Героев Советского Союза.Над Кривицким замаячило близкое разоблачение, но он как известно уже побывал не на передовой - на переформировании, где командир роты Павел Гундилович продиктовал какие-то фамилии на память - Кривицкому нужны были именно 28 фамилий! Но 28 панфиловцев — не мифические персонажи. Их фамилии мы в списках личного состава 4-й роты 2-го батальона. При отражении немецкой атаки, как вспоминает командир 1075-го полка Капров, она пострадала сильнее других. Из 120-140 человек погибли около сотни, выжили 20-25 бойцов во главе с командиром — капитаном П. Гундиловичем.Мотивов Гундиловича мы уже никогда не узнаем — он погиб 10 апреля 1942 года. Известно лишь его письмо-извещение жене Клочкова от 12 декабря 1941 года. В своеобразном «некрологе» сообщается, что политрук действительно пал у разъезда Дубосеково на третьем часу боя от пулевого ранения. Но про полчища немецких танков в письме ни слова...Тем не менее Павел Михайлович Гундилович был храбрым командиром. В 1924 году поступил в Объединённую белорусскую военную школу, которую окончил в 1927 году. До 1938 года служил на Дальнем Востоке комендантом участка в порту Находка Владивостокского погранотряда.
29 мая 1938 года арестован и обвинён по статьям 58-1б, 58-9 и 58-11 УК РСФСР (измена; причинение ущерба системе транспорта, водоснабжения, государственного или общественного имущества), предусматривавших расстрел. Однако в 1940 году уголовное дело прекращено, и он был освобождён из-под стражи.

Переехал в Казахстан, где возглавил виноградно-садовый совхоз.С началом Великой Отечественной войны, в августе 1941 года направлен в 316-ю стрелковую дивизию генерала И. В. Панфилова. По отзыву комиссара полка А. Мухамедьярова:«У Клочкова был очень хороший командир роты. Воевали дружно. Гундилович раньше служил в Военно-морском флоте. Он имел богатый жизненный опыт и организаторские способности.» Из доклада командующего 16-й армией генерала К. К. Рокоссовского от 17 октября 1941 года: «Рота Гундиловича по-прежнему на передовой. Судьба полка зависит от того, будет ли сдержан рубеж, расположенный в районе деревни Федосьино». И снова «рота тов. Гундиловича первой из всех рот вела бой с противником. Рота потеряла значительную часть своего личного состава, но свои боевые рубежи героически удерживала.» В конце октября генерал И. В. Панфилов высоко отметил действия роты и поставил на вид командиру 1075-го полка И. В. Капрову: «Берите пример с 4-й роты Гундиловича, а его солдат представьте к наградам». За этот эпизод был награждён орденом Красной Звезды (17 января 1942). Из письма капитана Гундиловича с фронта детям Ривве и Олегу незадолго до гибели с фронта: «Дорогие, Ривочка и Олег! Высылаю вам на память свою фронтовую карточку. Видите, какой сердитый ваш отец — это я злой на фашистов. Ох, и попадет ещё им от меня. Ривочка! Учись на отлично, а я на отлично буду бить фашистов. Вот мы с тобой и будем соревноваться» В 1947 году разбирательство дошло до Жданова - второго человека в ВКП (б). Одним из тех, кого он вызвал лично на разговор был генерал-майор Давид Иосифович Ортеберг - в 1941 году главный редактор "Красной звезды", а в тот момент начальник Политуправления Московского округа ПВО, только что закончивший ВПШ и находившийся в списках кадровых резервов.Беседа началась вечером, а закончилась далеко за полночь, ожидая в приемной, Ортенберг видел, как в кабинет Жданова прошел начальник Главного штаба — заместитель командующего Войсками ПВО страны генерал-полковник Николай Никифорович Нагорный. Когда Ортенберг (по его рассказу Симонову) все-таки перешагнул порог ждановского кабинета, то там оказался еще один генерал - главный военный прокурор Николай Порфирьевич Афанасьев (в 1941 году Афанасьев был полномочным представителем Прокуратуры СССР в Москве и освобождаемых прифронтовых районах, лично выезжал и на задержания), именно он позже дал официальное заключение после того , как было опрошено 3052 свидетеля, обработано свыше 10000 документов, как советских ,так и иных: «...Материалами расследования установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора “Красной звезды” Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого».Сейчас генералы просидели почти половину беседы, пока их Жданов не отпустил, молча, а сам Жданов спросил прежде всего «- Товарищ Ортенберг, как прикажете это понимать? Как объяснить советским людям, что среди якобы погибших героев оказался полицай у фрицев в услужении?». Давид Ортенберг брал всю вину на себя, сказав, что знал, что Кривицкий не выезжал на фронт, а когда тот принес передовицу, то спросил об общем количестве бойцов и подбитых танках. По словам Ортенберга, Кривицкий уточнял - и статья появилась на следующий день. «Что товарищу Сталину доложим: что товарищ Ортенберг с каким-то Кривицким сочинили подвиг?» - мрачнел Жданов.Ортенберг сказал , что лично виноват во всем. Тогда главный партийный идеолог подытожил , обращаясь к Афанасьеву и Нагорному, что генералы слышали и могут уйти, а они еще поговорят. С кадровыми перспективами Ортенберга было покончено навсегда - но он дожил до глубокой старости, умерев в 1998 году. Кривицкого вызвали в военную прокуратуру, с ним говорили подчеркнуто вежливо .А был ли он 16 ноября 1941 года в районе разъезда Дубосеково? Выяснилось: в районе боя означенный товарищ не был. Если бы был, то из этого ада живым не вышел. На допросе он признал, что в ноябре 1941 года из Москвы не выезжал. О подвиге ему стало известно со слов корреспондента В. Коротеева, который был в войсках. Правда, Коротеев в направлении переднего края дальше Штаба 16-й армии двигаться не рискнул. Именно там, на задворках Штаба, бравый военный корреспондент подхватил слух о совершённом подвиге и, как сорока на хвосте, принёс новость в родную редакцию.С Кривицким случилась истерика, - некоторое время он провел в психиатрической лечебнице, но это ему не помешало в 1965 году рассказывать Швернику, позже в канун открытия мемориала в 1975 году у Дубосеково, что его избивал следователь по фамилии Миронян (такого в Военной прокуратуре не было) : "Мне было сказано, что если я откажусь от показания, если не скажу, что описание боя у Дубосеково полностью выдумал я и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых панфиловцев перед публикацией статьи не разговаривал, то в скором времени окажусь на Печоре или Колыме. В такой обстановке мне пришлось сказать, что бой у Дубосеково — мой литературный вымысел".. Последним, кто пытался понять, чего там больше - вымысла или реальности - был маршал Язов, у которого на приеме побывала вдова Коротеева героическая Надежда Викторовна Троян, но что она могла сказать к ранее сказанному? Министр обороны составил письмо с грифом "для служебного пользования" для Политбюро, где согласился с выводами 1948 года, подчеркнув, что по данному поводу ЦК партии уже отреагировал.Тогда в 1948 году, когда Андрей Александрович Жданов счел идеологически неверным развенчание созданной легенды! А ведь дрались действительно героически панфиловцы — оборону в районе от высоты 251,0 до Никольского через Петелино, Нелидово, Дубосеково и до Ширяево держала 316-я стрелковая дивизия (позже — 8-я гвардейская) генерал-майора И. Панфилова. Точнее — ее 1075-й стрелковый полк под командованием полковника И. Капрова. На острие немецкого удара оказались 3-й и 2-й батальоны — 4-я, 5-я и 6-я роты: они даже ценой своих жизней не смогли остановить продвижение немецких подразделений и отошли (но не побежали!) на новые рубежи с огромными потерями. И на следующий день даже пытались контратаковать! И это не их вина за сочинительство иных! Так что сказ о 28 панфиловцах — не легенда, не обман, а история, основанная на реальных событиях. А еще это трагедия нашей страны в роковые годы. Разве остальные бойцы 4-й роты не заслужили почета? Разве 15 солдат соседней 6-й роты, также павшие во главе со своим политруком, который застрелился последним патроном, не совершили подвиг? Только вот их не наградили..Не вспомнили! Как вспомнили о подвиге в этот же день 11 саперов , которые погибли чуть севернее у села Строково, в течение 5 часов прикрывая отход своего 1077-го полка под натиском 20 немецких танков, подбив 5 из них (пусть тоже трофейных советских) , и батальона пехоты, - о чем рассказал только привезенный внуком на поле боя бывший офицер панцерваффе, горевший на этом поле боя в ноябре 1941 года, Конрад фон Цвихкау - это произошло 20 лет назад в 1997 году..Тогда в 1942 году подвиг 11 бойцов в том же ноябре 1941 был уже не актуальным в пропагандисткой компании: посмертно ордена Ленина и забыть! Даже, открывая стеллу "Взрыв" , говорили о бессмертных словах Клочкова! Которые слыхали Добробабин и Кривицкий! Но спорим мы о "28 панфиловцах"..Для остальных - 9 мая да "Бессмертный полк"!

 

 

 

Источник: Геннадий Орешкин

Подробности

Категория: Новости со всего света

Опубликовано 08.05.2017 22:44

Просмотров: 1844