Интернет путает его с Николаем Крючковым, белозубым красавцем из довоенных «Трактористов» и «Большой жизни». Нет, Николай Крюков (1915 – 1993) редко снимался в главных ролях, а расцвет его карьеры пришелся на послесталинскую эпоху. Он сыграл в почти сотне фильмов, но в основном это были роли второго плана.
Больше всего зрителю запомнились мужественный американский летчик Бен Эсли из «Последнего дюйма» (1958), немецкий шпион Дункель из фильма «По тонкому льду» (1966) (фраза «Спокойно, Дункель!» стала крылатой), уголовник Прохор из «Петровки, 38» (1978).
А история, в которой сыграл главную роль настоящий Николай Крюков, потянула бы на куда более увлекательный фильм. Сценарий был бы примерно такой:
1940, Ленинград. 25-летний Крюков, актер Театра имени Ленинградского совета, откланявшись на сцене, возвращается в гримерку с охапкой букетов. Он любимец и публики, и критики. И на счету уже две роли в кино!
1941, август. Холодный ветер с залива, плакаты «Все для фронта» по стенам. Лица горожан насуплены, но пока не измождены – блокада еще не началась. Актеры читают патриотические стихи на одном из кораблей в порту. Театр перешел на военизированное положение, выступает на сборных пунктах, перед тыловыми работниками. После концерта все спешат в театр – жизнь продолжается, надо репетировать «Эмилию Галотти», 17 октября премьера.
1941, 21 декабря. На окнах ледяные наросты, из каждого рта – клубы пара. Крюков сидит в гримерке, еле освещенной огоньком коптилки. От него осталась одна тень. А ему надо играть жизнерадостного аспиранта Костю в комедии «Свадебное путешествие». Он не в силах подняться. Но его ждут, как можно предать тех людей в зрительном зале? Его поднимают за руки из кресла, он выходит на сцену. Отрабатывает свои эпизоды. А за кулисами падает на пол от истощения.
1942, март. Крюкова привозят из больницы на санях на Финляндский вокзал. Театр уезжает в эвакуацию.
1942, начало апреля. Пятигорск. Юг – он и во время войны юг. Крюков в санатории ощупывает налившиеся мускулы, радостно разминает ноги – он уже окреп после перенесенного голода. Можно снова работать. 30 апреля показывают «Последнее путешествие», в июне возобновляют «Идеального мужа». Одно плохо – фашисты подходят все ближе. Театр готов к новой эвакуации, но городские власти не спешат: боятся, что это создаст панику в городе. 6 августа ставят «Гамлета».
1942, 9 августа, утро. Крюков с другими артистами сидит на ступенях служебного входа в театр. Ждут, что вот-вот подъедут два грузовика и отвезут их в Нальчик. И тут… появляются немецкие мотоциклисты. Актеры каменеют. Главный режиссер Сергей Радлов первым берет себя в руки и говорит:
- Всех прошу вернуться в общежитие и по возможности постараться отдохнуть и подкрепиться. Произошло то, что произошло. Это надо принять как неизбежное. Постарайтесь быть сдержанными в своих высказываниях при общении и запомните хорошую пословицу: молчание – золото. Проявите терпение и такт, не забывайте, что вы артисты театра, достойного уважения всеми, где бы он ни оказался по воле рока...
1942, сентябрь. Крюков выходит на сцену. «Мы, сколько могли, тянули: отговаривались тем, что состав труппы неполный – нужно время для восстановления спектаклей, многих исполнителей не хватало, – вспоминал актер. Но и это не могло продолжаться вечно…» Смотрит в зал: к счастью, там почти не видно немецких физиономий. Зачем фашистам русская драма на русском языке? В зале все свои. Они пришли сюда, чтобы забыть свои тревоги, обрести хоть толику надежды… «Спектакли – мы это видели – много значили и для зрителей, – вспоминал Крюков. – В атмосфере спектакля мы сильнее ощущали временность оккупации, не теряли веры в нашу победу».
1943, январь. Крюков вместе с другими актерами сидит в общежитии и ждет возвращения Сергея Радлова. Тот пошел на переговоры в немецкую администрацию. Фашисты хотят раздробить коллектив на мелкие группы и отправить их петь и плясать перед ранеными гитлеровцами, которые расположились в санаториях КавМинВод. Это для театра хуже смерти. Радлов – прирожденный дипломат, да еще с идеальным немецким, может, ему удастся отстоять театр? Время тянется, актеры переглядываются. Но вот возвращается Радлов. Он убедил администрацию города, что театр надо сохранить, что это решение одобрили бы и в Берлине. Ведь в Берлине понимают в театральном искусстве, правда? Фашистам крыть нечем.
1943, февраль. Вокзал Пятигорска. Актеры один за другим поднимаются в товарный вагон. За последним из них фашисты закрывают дверь и пломбируют ее. Немецкие войска отступают из Пятигорска, увозя с собой театр Радлова.
1943, март, Запорожье. Крюков выходит на сцену городского ДК в возобновленном «Гамлете».
1943, сентябрь. Снова закупоренный вагон. Фашисты, у которых советская земля горит под ногами, увозят театр в Берлин. Но там уже не до работы – бомбежки союзников, пожары.
Дальше можно скороговоркой. Крюков вместе с режиссером, его женой и еще несколькими актерами добирается до местечка Ла Фосетт в Южной Франции. Играют «Без вины виноватые» перед бывшими советскими военнопленными. Когда Францию освобождают, перебираются в Марсель (там восхищенный Жан Кокто во время спектакля «Юбилей» делает набросок: Крюков в образе), потом в Париж. Обычному актеру в то время и не снились такие «гастроли». Но Крюков и его коллеги все отдали бы за то, чтобы вернуться на родину. И они возвратились туда в феврале 1945. Режиссеру дали… 10 лет лагерей за сотрудничество с врагом. Крюков избежал заключения, но ему пришлось больше 10 лет скитаться по провинциальным театрам. Только в 1958 году он вернулся в Ленинград. И тут в 43 года он начал карьеру заново. Или, считай, с чистого листа.
– Образ из «Последнего дюйма» потом отразился на всего его ролях, – рассуждает киновед Александр Шпагин. – Одинокий волк с внутренней интеллигентностью, внутренним трагизмом, со сложной судьбой. Он него исходило ощущение ума, глубины и человеческой значительности. В «Петровке, 38» мы понимаем, что перед нами не банальный преступник. К финалу выясняется, что это мощный засланец, шпион. К сожалению, в «Последнем дюйме» его дублировали, так как режиссерам не понравился его голос (хотя он очень соответствовал его имиджу). Это затруднило путь к зрителю и эмоциональную коммуникацию, его образ несколько «расползся». Так что по-настоящему зритель узнал его в фильме «По тонкому льду». Про него говорили: «А, это тот, который шпионов играет», хотя именно шпионов он потом сыграл не так много.
Кинообразы, созданные Николаем Крюковым, на самом деле были разноплановыми. Он играл советских милиционеров, офицеров, летчиков. А еще очень часто – иностранцев. Полковник Себастьян Моран («Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», 1980), кубинский коммунист («Бронзовая птица», 1974), шведский адмирал («Россия молодая», 1982), «аглицкий адмирал» («Левша», 1986)…
– На его героях-иностранцах лежало бремя Желтого Дьявола, – говорит Александр Шпагин. – Чувствуется, что они все такие тертые калачи, неспроста добились таких успехов.
Часть успеха Крюкову обеспечила его харизматичная внешность: узкое, сухое лицо с рельефными скулами и челюстью, крепкий нос, выразительные глаза.
– Взгляд Крюкова просвечивал человека насквозь, – вспоминает Александр Шпагин. – Коршун. Старый коршун. Он запросто мог бы сыграть Нушрока в «Королевстве кривых зеркал». Все его герои суховаты, потому что понимают, что эмоции могут привести только к чему-то худшему. Этому, безусловно, самого актера научила его судьба…
Лишь в 1991 году актер получил звание заслуженного артиста России. Зато с 1990 по 1992 годы, когда ему было уже за 75, Крюков снялся в 10 фильмах: «Палач» (1990), «Белые одежды» (1992), «22 июня, родно в 4 часа» (1992). Далеко не каждый пожилой артист может похвастаться такой востребованностью.
Скончался Николай Крюков 17 апреля 1993 года. На скромном памятнике на Серафимовском кладбище Петербурга выбита надпись: «Истинно народный».
Геннадий Орешкин
