Блокада российских фур. Как её понимать

 

1. Как мы помним, впервые блокада в украинском кризисе была применена на границах Донбасса и Крыма – территорий, воспринимаемых националистами как враждебные. Блок-посты, “доившие” дальнобойщиков без всяких новомодных “Платонов”, появились в 2014-2015 году в Запорожской, Харьковской, Днепропетровской, Херсонской областях Украины. При этом в основном от них страдали украинские же перевозчики и бизнесмены, т.к. снабжение Донбасса и Крыма оперативно было налажено по маршрутам, неподконтрольным киевской власти или же ОПГ вроде боевых отрядов т.н. меджлиса или ПС. Поэтому совершенно логично, что блокада сместилась в сторону транзитных маршрутов, которыми пользуются российские перевозчики.

 

2. Условия украинского кризиса нам давно известны. Резкий рост безработицы, девальцация валюты, рост коммунальных платежей (с марта кВт·ч станет стоить примерно 4,5 р – это сравнимо с тарифом в Московской области). В таких условиях крайне сложно поддерживать докризисный уровень жизни, а потому население подыскивает заработки самостоятельно. Руководствуясь социальными инстинктами, наиболее сильные особи сбиваются в стаи – кооперация ради выживания. Часть таких стай идёт на “большую дорогу”. Скажем, количество грабежей в одном только Киеве в январе 2016 года на треть перекрыло показатели за весь 2015 год. Те же, кто поумнее, понимает: грабить нужно тех, кого позволяет грабить власть: это и прибыльнее и безопаснее. А в отдельных случаях даже перспективнее. Тот же С. Семенченко, командир добробата “Донбасс”, смог конвертировать финансовый ресурс в политический и стал народным депутатом. А вскоре, вполне возможно, станет мэром Кривого Рога (один из центров добычи железорудного сырья на Украине). Именно поэтому частные таможни постепенно мигрируют от военных регионов в мирные области.

 

3. Для миграции есть и иные причины. Во-первых, заработки в восточных областях уменьшаются пропорционально изменению маршрутов, по которым происходит снабжение самопровозглашённых республик. Блок-постам остаётся трясти пассажирский транспорт, а с него много не натрясёшь. Во-вторых, истории с отдельными “таможенниками” периодически всплывают даже в украинской прессе, значительно портя реноме “борцов с сепаратизмом”. Так зачем искушать судьбу, если можно взять под контроль один из транзитных маршрутов и спокойно зарабатывать?

 

4. Бороться с создавшимся положением украинская власть не может и не будет. С одной стороны, подобные “таможни” для неё – способ снижения уровня преступности, как бы комично это ни звучало. “Добро: я украл корову у соседа. Зло: сосед украл корову у меня” – понятийная система африканских первобытных племён все прочнее укореняется в практике властей и граждан. К тому же нередко они выполняют своего рода социальную функцию, “трудоустраивая” ветеранов войны с Донбассом. С другой стороны, зачистить махновщину режиму Порошенко просто некем: ощутимая часть силовиков (вроде новой полиции или подразделений т.н. Нацгвардии) состоит из ровно таких же махновцев.

 

5. Всё идёт так, как и должно идти. Вспомним 17 век. После каждого нового расширения привилегий казачества и очередного увеличения реестра (количества казаков, состоящих на службе и жаловании у польского короля) в несколько раз большее количество казаков оставались не у дел. Помыкавшись некоторое время, они шли грабить либо польских поселенцев, либо крымских татар. В первом случае реестр уменьшали, во втором – увеличивали (т.к. крымский хан, в свою очередь, шёл грабить польские земли). Прекратилось это только через сто лет после Переяславской рады, когда одних казаков пристроили к делу (охрана южных рубежей РИ), а других перевели обратно в гречкосеи.

 

Киев сейчас пытается справиться со своими казаками методами Речи Посполитой: одним – реестр, другим – места, где можно безнаказанно грабить. Результат будет тем же.